Юлия Николаевна Вознесенская

Юлия Николаевна Вознесенская, родилась в 1940 году, эмигрировала из Советского Союза в 1980 г. Ныне живет при Леснинской Свято-Богородицкой женской обители трудницей.

Леснинская женская обитель Пресвятой Богородицы находится во Франции (Провемон, Нормандия) и принадлежит к Русской Православной Церкви за рубежом, хотя была основана в 1885 г. по благословению оптинского старца преподобного отца Амвросия в Вельском уезде Гродненской губернии, при деревне Лесна, где тогда находилась чудотворная Леснинская икона Божией Матери. В 1915 г. монастырь был эвакуирован в глубь России, а после Октябрьской революции сначала в Сербию, а в 1950 г. — во Францию.

По благословению матушки игуменьи Макрины, Юлия Николаевна восстановила старый садовничий домик на территории монастыря, где и живет сейчас, трудясь садовницей, по мере сил поддерживая и украшая монастырский сад и цветник.

Работать над книгой «Мои посмертные приключения» Юлия Николаевна начала в конце девяностых годов столетия, по благословению матушки игуменьи Афанасии. Примечательно, что на описание первой встречи главной героини повести с сатаной Юлию Николаевну вдохновила ее духовная мать, игуменья на покое, Афанасия. Это именно ей явился бес, когда она находилась в состоянии клинической смерти. И даже описание внешнего облика сатаны, явившегося Анне, было воспроизведено в точности по рассказу матушки Афанасии. Духовный опыт наставницы автора, ныне покойной игуменьи Леснинской обители, еще раз свидетельствует о том, как необходимо нам всем знание о посмертной участи человеческой души, знание о том, что каждого из нас ждет Суд Божий. По словам апостола Павла: И как человекам положено однажды умереть, а потом суд (Евр.9:27).
============
У нас на сайте есть книга "Мои посмертные приключения".
Я романы не читаю, но этот меня просто воодушевил, причем, если бы, стал читать с самого начала, то отложил бы в сторону, как не интересующий меня.
Открыл, пролистал, читаю, и то, что волновало меня в тот момент, сразу же разрешается.
Книга благодатная, рекомендую всем.

Сам читал и рекомендую всем. Очень поучительная книга, хоть и художественная. Актуальна для прочтения молодёжи. Моя племянница (16 лет) начала читать и ей понравилось.

Спаси вас всех Господь.
Начала читать, захватывает. Дочитаю).

«Утоли моя печали» Юлии Вознесенской: неучтенный эффект миссии в Интернете
В издательстве «Лепта» вышла новая книга Юлии Вознесенской «Утоли моя печали». Как она создавалась, если автор утверждает, что не имеет к этому литературному произведению прямого отношения? Кто и чьи печали развеет на страницах нового сборника, «созданного целиком в Интернете»?
http://www.taday.ru/text/249991.html
Мы слушаем всей семьей по вечерам.
Захватывает абсолютно каждого.

похожий рассказ. на теме книги «Утоли моя печали».

Коля Болотов работал диджеем на музыкальной радиостанции, и все его знали как диджея Болта. Он крутил модную музыку, зачитывал сводки погоды, поздравлял именинников и в сумке у него всегда была пара-тройка компашек, которых не было ни у кого в городе. При том, что работа не приносила много денег, Болта уважали его друганы и любили слушать его программы.
Еще Коля очень любил рыбалку. Она чем-то напоминала ему работу диджея. На радиостанции он сидел в студии в полутемном одиночестве и смотрел на мигание аппаратуры. Странно, но его профессия, приносящая в мир так много шума и суеты, была на редкость тиха и несуетлива. И на рыбалке он любил тишину и одиночество, мерцание воды в лучах солнца, мерное колебание поплавка.
Однажды в воскресение он взял своего младшего брата Никитку и соседского мальчика Серегу, и они отправились на берег городской реки. Мальчики шумели по дороге, радуясь утреннему солнцу, пустынным улицам, встречным котам и собакам.
Рыбачить они шли к мосту, нужно было только спуститься с высокого берега.
У воды они перестали веселиться, каждый уселся со своей удочкой. Первым зазвонила закидушка Сергея, и с помощью Николая он вытащил на берег трепещущую рыбку – налима. Ребятишки присели около рыбки, облепленной песком, и внимательно смотрели, как двигаются ее жабры. Вдруг Сергей начал плакать. Потом завсхлипывал и Никита. Николай стал их успокаивать: «Да вы что? Что случилось-то?»
Утирая слезы, Никита сказал, что им стало очень жалко эту беспомощную и жалкую рыбку: «Коля, она умрет, да?»
«Так мы и пришли сюда для этого – рыбу ловить, - недоумевал Николай, - Да что с вами, успокойтесь».
После этого малыши еще какое-то время сидели хмурые, но вскоре солнышко стало припекать, они успокоились, стали разжигать костерок.
К полудню стало совсем тепло, холодное августовское утро переходило в жаркий день.
Вдруг раздался удар, словно бы взорвали небольшую гранату. Николай вскочил и огляделся. На мосту послышались крики. Он вгляделся в воду – на поверхности посредине реки между расходящихся во все стороны волн торчала чья-то голова. «Сбросился! Человек с моста сбросился!» – кричали на мосту.
Николай побежал к воде. Скидывая одежду, он оборотился к ребятам: «Никита, Сергей, сидите здесь, никуда не уходите…» Он бросился в воду и, лишь
роплыв несколько метров, понял, какая холодная вода – стоял уже конец августа. Привычными движениями он быстро резал воду, но река была широкая, и холод сводил ноги. «Давай, парень, давай, - кричали ему с моста, - плыви скорее, пока мужик еще не утоп». Коля приподнял голову. Сбросившийся с моста человек покачивался на волнах как кусок бревна, опустив голову в воду. На поверхности его держал только пузырь воздуха, собравшийся на его спине под болониевой курткой. «Да жив ли он? – мелькнуло у Коли в голове, - наверное, самоубийца. Ничего, его еще можно реанимировать».
Но чем ближе он подплывал к покачивающемуся на волнах человеку, тем все более и более его обступал страх, страх глубокий и невесомый, страх черный и таинственный. Вдруг пузырь воздуха с шумом выскользнул из-под куртки самоубийцы, и тело его ушло под воду. Коля, находившийся метрах в четырех от тела, нырнул что есть сил, чтобы ухватить утопленника за одежду. В мутной речной воде почти ничего не было видно, он хватал руками воду, растопыривая пальцы, пытаясь поймать уходящее на дно тело, но чувствовал, как холод и тьма все больше и больше окутывают его. Страх, до этого таившийся в его душе, вырвался наружу, ему стало жутко. Почувствовав, что больше не может быть под водой, Николай вынырнул. Он тяжело дышал. «Ныряй, ныряй скорее, - кричали ему с моста,- ныряй, а то на дно уйдет». Николай снова нырнул, и снова с растопыренными пальцами стал хватать речную тьму, погружаясь все глубже и глубже. Ему становилось все страшнее и страшнее, его сковал этот леденящий ужас. Вдруг он отчетливо понял, что если он не вынырнет сейчас, то тоже навсегда останется здесь, вместе с этим человеком, который таким странным образом свел счеты с жизнью, бросившись с Моста влюбленных в это августовское утро.
Он вынырнул и, уже не слушая крики собравшейся на мосту толпы, поплыл к берегу. Когда он вышел на песок, тело его все горело от холода, а ноги сводило судорогой.
Ребятишки, Никитка и Серега, хохотали во все горло. Они заливались веселым звонким хохотом. «Вы, вы чего? – трясущимся от холода голосом спросил их Коля. - Вы чего ржете-то?»
«Колька, ты видел, как мужик с моста спрыгнул? Вот здорово-то! Об воду с такой высоты драбалызнулся! Только брызги со всех сторон! Вот здорово-то! – хохотали до слез малыши, - Бу-бух, быдищ!»
«Да вы что? Да ведь это же живой человек умер! Вы чего, не понимаете? Ведь он по- настоящему умер! Чего здесь смешного? – закричал на них Колька. - Рыбку вам жалко, плачете оба, а когда человек помирает – это вам смешно?»
Ребята присмирели и перестали смеяться. Когда Коля согрелся, они смотали удочки и пошли домой. Вечером приезжала милиция, записали Колины показания, сказали, что будут искать утопшего и выяснять причину самоубийства.
Но в душе у Николая что-то надломилось. Ужас, этот ужас, которого он не знал до этого, теперь поранил его глубоко. Он не мог, как раньше, беспечно радоваться жизни и стал как-то замкнут. В конце следующей недели он решил пойти в церковь. Его сосед по дому, отец Владимир, хорошо знал родителей Коли, поэтому встретил его, как родного: «Ну, что у тебя, рассказывай». Коля долго и невнятно говорил о происшествии на рыбалке, а потом спросил: «Почему, батюшка, почему мне было ТАК страшно?»
«А потому, что душу самоубийцы обстоят бесы, обстоят и принимают в свои адские объятья. Они довели его до этой смерти своим лукавством. И он наложил руки на то, что он не создавал, – на самого себя. Ты, Коля, не в воду погружался, а в ужас этой погибели. И хорошо, что ты не коснулся его. В последний момент, оставаясь еще хоть чуть-чуть живым, он бы схватил тебя хваткой последней надежды, стальной хваткой мертвеца и утянул бы с собой. Вот отсюда этот ужас, который ты испытал. Но Бог тебя хранил».
Коля немного успокоился после исповеди и стал по воскресеньям ходить на службу. Он стал совсем по-другому смотреть на мир Божий. Он вдруг УСЛЫШАЛ, что многие его любимые рок-музыканты поют о Боге, что они верят в Бога. Он по-другому стал относиться и к своей работе, и к людям.

И случай еще более укрепил его в этом.

Однажды во время вечернего дежурства на радиостанции ему позвонили. Он поднял трубку. На той стороне приятный девичий голос заказывал ему поставить в эфир песню «Into my arms, o Lord» австралийского певца Nick Cave. Коля спросил девушку, что он должен сказать к песне, чему она должна быть посвящена. Девушка помолчала немного, а потом сказала: «Это мой реквием, я послушаю эту песню, а потом умру».

- То есть как умрете?

- А так. Это мой последний день. Видите ли, я родилась инвалидом. С рождения у меня не действуют ноги, и всю свою жизнь я провела в инвалидной коляске. Отец после моего рождения оставил нашу семью. Мы живем с мамой. Мне уже семнадцать лет. И все эти семнадцать лет я сижу на кресле-каталке у окна в нашей небольшой однокомнатной квартире. Я сижу у окна и смотрю, как по улице ИДУТ люди. Я вижу молоденьких девчонок, которые бегают на танцы и на свидания. И больше всего на свете я бы хотела ходить и бегать. Но я НИКОГДА не смогу этого сделать. Я устала. Все уже решено и не надо меня отговаривать. Я приготовила таблетки. Мама ушла на ночную смену. Я одна. Ничто меня не остановит. Все уже готово. Я буду жить, пока звучит эта песня по радио.

Голос ее, спокойный, мягкий, слова произносил четко и решительно, безо всякого надрыва.

- Что я могу сказать вам? У вас действительно беда, - сказал Коля, - у меня вряд ли найдутся слова для вас. Вы не поверите, но я даже знаю тот УЖАС, который обстоит вашу душу.

Они помолчали. Впервые за всю свою жизнь Коля всем своим существом почувствовал, как в его душе рождаются слова, красивые и глубокие слова, наполненные состоянием, противоположным чувству ужаса. Эти слова произнеслись в нем и отозвались таким миром и тишиной: «Господи, Иисусе Христе, Сыне Божий, помоги мне и рабе сей. Избави ее от бесовского обстояния и спаси ее душу. Помоги мне. Аминь».

И он вдруг сказал в трубку девушке: «Хорошо, я поставлю вам эту музыку, даже приговоренный на казнь имеет право на последнее желание. Наверное, бесполезно вас в чем-то убеждать, поэтому я тоже попрошу вас об одной услуге. Сейчас, пока будет звучать эта песня, пожалуйста, обещайте мне подумать вот о чем. Да, то, что с вами произошло, – это настоящая беда. Но подумайте, Господь ДЛЯ ЧЕГО-ТО создал вас, Он дал вам что-то такое, чего нет ни у кого. Он сделал вас уникальной, другой такой никогда не было и не будет на земле, и вы для чего-то нужны Ему. Для чего-то, о чем не знает никто, кроме вас. Просто подумайте об этом. Подумайте, пока звучит музыка».

Она сказала: «Хорошо, я подумаю». И повесила трубку.

Николай поставил песню. «Четыре минуты четырнадцать секунд длится песня, - заметил он про себя, - Четыре минуты четырнадцать секунд осталось кому-то жить». И ему снова стало страшно.

Он не мог выходить в эфир и говорить о погоде или поздравлять именинников. Он молчал, потому что страх сжимал его сердце.

Через двадцать минут она позвонила. Она просто сказала: «Вы правы. Жить есть для чего. Спасибо вам». И положила трубку.

Через две недели ему передали подарок – диск его любимой ирландской музыки. Он выскочил на улицу, чтобы узнать, кто передал подарок, но увидел, как от крыльца отъезжает машина, и на заднем сиденье увидел маленькую совсем девушку, которая держалась за костыли и приветливо ему улыбалась.

Он стал разыскивать ее. И нашел. Когда он зашел в ее небольшую комнату, то увидел, что пол вокруг ее кресла-каталки был завален по самую ступицу листами с рисунками. Оказалось, что, даже не получив никакого образования, она – гениальный рисовальщик. Мать, уходя на работу, оставляла ей целую пачку бумаги, и она рисовала, рисовала. Она выработала у себя уникальную способность, лишь однажды увидев человека, рисовать его в любых проекциях. Разглядывая рисунки, Николай улыбался: «И ты все ЭТО хотела уничтожить? Ну, ты даешь…»

Через год у нее прошла первая выставка. О ней писали как об открытии десятилетия. Сейчас она уже объездила весь мир со своими выставками. Иностранные журналисты все время спрашивают ее о небольшой иконке Воскресения Христова, которую она никогда не выпускает из рук. Это подарок Коли.
http://forum.angelhranitel.ru/index.php?topic=1125.0

Александр Беларусь писал(а):
Впервые за всю свою жизнь Коля всем своим существом почувствовал, как в его душе рождаются слова, красивые и глубокие слова, наполненные состоянием, противоположным чувству ужаса. Эти слова произнеслись в нем и отозвались таким миром и тишиной: «Господи, Иисусе Христе, Сыне Божий, помоги мне и рабе сей. Избави ее от бесовского обстояния и спаси ее душу. Помоги мне. Аминь».

Вот так, можно быть диджеем, а сотворить такое чудо Христом!

Вопрос только в том: было ли это на самом деле или придумано писательницей. Если придумано, значит и каждый из нас может придумать что-либо подобное. Но от этого оно явью не станет. То есть даже такое "святое" придумывание является бесовщиной.
Нельзя творить за Творца. Из этого ничего хорошего не получится.

Вот, а я-то не помолился, прежде чем восхищаться.

Антона Павловича Чехова писал(а):Рассказ «Казак»
Арендатор хутора Низы Максим Торчаков, бердянский мещанин, ехал со своей молодой женой из церкви и вез только что освещенный кулич. Солнце еще не всходило, но восток уже румянился, золотился. Было тихо... Перепел кричал свои "пить пойдем! пить пойдем!", да далеко над курганчиком носился коршун, в больше во всей степи не было заметно ни одного живого существа.
Торчаков ехал и думал о том, что нет лучше и веселее праздника, как Христово воскресенье. Женат он был недавно и теперь справлял с женой первую пасху. На что бы он ни взглянул, о чем бы ни подумал, все представлялось ему светлым, радостным и счастливым. Думал он о своем хозяйстве и находил, что все у него исправно, домашнее убранство такое, что лучше и не надо, всего довольно и все хорошо; глядел он на жену - и она казалась ему красивой, доброй и кроткой. Радовала его и заря на востоке, и молодая травка, и его тряская визгливая бричка, нравился даже коршун, тяжело взмахивавший крыльями. А когда он по пути забежал в кабак закурить папиросу и выпил стаканчик, ему стало еще веселее...
- Сказано, велик день!- говорил он.- Вот и велик! Погоди, Лиза, сейчас солнце начнет играть. Оно каждую пасху играет! И оно тоже радуется, как люди!
- Оно не живое,- заметила жена.
- Да на нем люди есть!- воскликнул Торчаков.Ей-богу, есть! Мне Иван Степаныч рассказывал - на всех планетах есть люди, на солнце и на месяце! Право... А может, ученые и брешут, нечистый их знает! Постой, никак лошадь стоит! Так и есть! На полдороге к дому, у Кривой Балочки, Торчаков и его жена увидели оседланную лошадь, которая стояла неподвижно и нюхала землю. У самой дороги на кочке сидел рыжий казак и, согнувшись, глядел себе в ноги.
- Христос воскрес!- крикнул ему Максим.
- Воистину воскрес,- ответил казак, не поднимая головы.
- Куда едешь?
- Домой, на льготу.
- Зачем же тут сидишь?
- Да так... захворал... Нет мочи ехать.
- Что ж у тебя болит?
- Весь болю.
- Гм... вот напасть! У людей праздник, а ты хвораешь! Да ты бы в деревню или на постоялый ехал, а что так сидеть?
Казак поднял голову и обвел утомленными, больными глазами Максима, его жену, лошадь.
- Вы это из церкви?- спросил он.
- Из церкви.
- А меня праздник в дороге застал. Не привел бог доехать. Сейчас сесть бы да ехать, а мочи нет... Вы бы, православные, дали мне, проезжему, свяченой пасочки разговеться!
- Пасочки?- спросил Торчаков.- Оно можно, ничего... постой, сейчас... Максим быстро пошарил у себя в карманах, взглянул на жену и сказал:
- Нету у меня ножика, отрезать нечем. А ломать-то - не рука, всю паску испортишь. Вот задача! Поищи-ка, нет ли у тебя ножика?
Казак через силу поднялся и пошел к своему седлу за ножом.
- Вот еще что выдумали!- сердито сказала жена Торчакова.- Не дам я тебе паску кромсать! С какими глазами я ее домой порезанную повезу? И видано ль дело - в степи разговляться. Поезжай на деревню к мужикам да там и разговляйся!
Жена взяла из рук мужа кулич, завернутый в белую салфетку, и сказала:
- Не дам! Надо порядок знать. Это не булка, а свяченая паска, и грех ее без толку кромсать.
- Ну, казак, не прогневайся!- сказал Торчаков и засмеялся.- Не велит жена! Прощай, путь-дорога! Максим тронул вожжи, чмокнул, и бричка с шумом покатила дальше. А жена все еще говорила, что резать кулич, не доехав до дому,- грех и не порядок, что все должно иметь свое место и время. На востоке, крася пушистые облака в разные цвета, засияли первые лучи солнца; послышалась песня жаворонка. Уж не один, три коршуна, в отдалении друг от друга, носились над степью. Солнце пригрело чуть-чуть, и в молодой траве закричали кузнечики.
Отъехав больше версты, Торчаков оглянулся и пристально поглядел вдаль.
- Не видать казака...- сказал он.- Экий сердяга, вздумал в дороге хворать! Нет хуже напасти: ехать надо, а мочи нет... Чего доброго, помрет в дороге... Не дали мы ему, Лизавета, паски, а небось и ему надо было дать. Небось и ему разговеться хочется.
Солнце взошло, но играло оно или нет, Торчаков не видел. Всю дорогу до самого дома он молчал, о чем-то думал и не спускал глаз с черного хвоста лошади. неизвестно отчего, им овладела скука, и от праздничной радости в груди не осталось ничего, как будто ее и не было.
Приехали домой, христосовались с работниками; Торчаков опять повеселел и стал разговаривать, но как сели разговляться и все взяли по куску свяченого кулича, он невесело поглядел н жену и сказал:
- А нехорошо, Лизавета, что мы не дали тому казаку разговеться.
- Чудной ты, ей-богу!- сказала Лизавета и с удивлением пожала плечами.- Где ты взял такую моду, чтобы свяченую паску раздавать по дороге? Нешто это булка? Теперь она порезана, на столе лежит, пущай ест, кто хочет, хоть и казак твой! Разве мне жалко?
- Так-то оно так, а жалко мне казака. Ведь он хуже нищего и сироты. В дороге, далеко от дому, хворый...
Торчаков выпил полстакана чаю и уж больше ничего не пил и не ел. Есть ему не хотелось, чай казался невкусным, как трава, и опять стало скучно. После разговенья легли спать. Когда часа через два Лизавета проснулась, он стоял у окна и глядел во двор.
- Ты уже встал?- спросила жена.
- Не спится что-то... Эх, Лизавета,- вздохнул он,обидели мы с тобой казака!
- Ты опять с казаком! Дался тебе этот казак. Бог с ним.
- Он царю служил, может кровь проливал, а мы с ним, как с свиньей обошлись. Надо бы его больного домой привесть, покормить, а мы ему даже кусочка хлеба не дали.
- Да, так дам я тебе паску портить. Да еще свяченую! Ты бы ее с казаком искромсал, а я бы потом дома глазами лупала? Ишь ты какой! Максим потихоньку от жены пошел в кухню, завернул в салфетку кусок кулича и пяток яиц и пошел в сарай к работникам.
- Кузьма, брось гармонию,- обратился он к одному из них.- Седлай гнедого или Иванчика и езжай поживее к Кривой Балочке. Там больной казак с лошадью, так вот отдай ему это. Может, он еще не уехал.
Максим опять повеселел, но, прождав несколько часов Кузьму, не вытерпел, оседлал лошадь и поскакал к нему навстречу. Встретил он его у самой Балочки.
- Ну что? Видал казака?
- Нигде нету. Должно, уехал.
- Гм... история!
Торчаков взял у Кузьмы узелок и поскакал дальше. Доехав до деревни, он спросил у мужиков:
- Братцы, не видали ли вы больного казака с лошадью? Не проезжал ли тут? Из себя рыжий, худой, на гнедом коне.
Мужики поглядели друг на друга и сказали, что казака они не видели.
- Обратный почтовый ехал, это точно, а чтоб казак или кто другой такого не было.
Вернулся Максим домой к обеду.
- Сидит у меня этот казак в голове и хоть ты что!сказал он жене.- Не дает спокою. Я все думаю: а что, ежели это бог нас испытать хотел и ангела или святого какого в виде казака нам навстречу послал. Ведь бывает это. Нехорошо, Лизавета, обидели мы человека!
- Да что ты ко мне с казаком пристал?- крикнула Лизавета, выходя их терпения.- Пристал, как смола!
- А ты, знаешь, не добрая...- сказал Максим и пристально поглядел ей в лицо.
И он впервые после женитьбы заметил, что его жена не добрая.
- Пущай я не добрая,- крикнула она и сердито стукнула ложкой,- а только не стану я всяким пьяницам свяченую паску раздавать!
- А нешто казак пьяный?
- Пьяный!
- Почем ты знаешь?
- Пьяный!
- Ну и дура!
Максим, рассердившись, встал из-за стола и начал укорять свою молодую жену, говорил, что она немилосердная и глупая. А она, тоже рассердившись, заплакала и ушла в спальню и крикнула оттуда:
- Чтоб он околел, твой казак! Отстань ты от меня, холера, со своим казаком вонючим, а то я к отцу уеду!
За все время после свадьбы у Торчакова это была первая ссора с женой. До самой вечерни он ходил у себя по двору, все думал о жене, думал с досадой и она казалась теперь злой, некрасивой. И как нарочно, казак все не выходил из головы, и Максиму мерещились то его больные глаза, то голос, то походка...
- Эх, обидели мы человека!- бормотал он.- Обидели! Вечером, когда стемнело, ему стало нестерпимо скучно, как никогда не было,- хоть в петлю полезай! От скуки и с досады на жену он напился, как напивался в прежнее время, когда был неженатым. В хмелю он бранился скверными словами и кричал жене, что у нее злое, некрасивое лицо и завтра же он прогонит ее к отцу.
Утром на другой день праздника он захотел опохмелиться и опять напился.
С этого и началось расстройство.
Лошади, коровы, овцы и ульи мало-помалу друг за дружкой стали исчезать со двора, долги росли, жена становилась постылой... Все эти напасти, как говорил Максим, произошли оттого, что у него злая, глупая жена, что бог прогневался на него и на жену... за больного казака. Он все чаще и чаще напивался. Когда был пьян, то сидел дома и шумел, а трезвый ходил по степи и ждал, не встретится ли ему казак...

http://a-p-chehov.ru/library/book/59

Спаси Господи, Александр.
Когда-то, очень давно, прочла этот рассказ и так он засел мне в душу, что очень часто его вспоминала и думала про этого казака и про этих молодых.
Настолько он духовный, что не может оставить равнодушным, царапает душу, не даёт ей черстветь.

Чужую беду руками разведу, а к своей ума не приложу.

Александр Беларусь писал(а):Чужую беду руками разведу, а к своей ума не приложу.

Это точно.
Размышлять заставляет.
Глубокий смысл рассказа, как бы сам(а) поступил, будь на их месте. В том-то и суть, что их всех троих жалко.

как бы сам(а) поступил, будь на их месте

А кто имеет любовь христианскую, тот и размышлять бы не стал.

Вот мысли..
Просящему - дай. Нет ножика -так дай.
Жена, должна быть за мужем. Она стала упираться. Мужу надо было настоять в тот самый момент...
Дальше тангалашка его мучает помыслом: "Вот дурак не дал! А ведь это ангел был!"
Дальше он видит жену - злой. Это ещё одно нападение бесов.
Обвинение.
Осуждение.
Скука.
Отчаяние.
Пиво.

Вот что думаю:
Со мной был пример. У меня в кармане мнооого мелочи накопилось. Значит думаю дам старушке. Она говорит: "У как много!" Дал её деньги и думаю, про себя, как бы не возгордиться. Так чтобы не было гордости во мне оттого? Надо поругать себя, но не впадать в отчаяние, но покаятся. Говорю: "Да будет не моя воля, но Твоя!. Тут помысел говорит: " Николи же благое сотворих!" И далее: "Оставил бы себе эти монеты, старушке тяжело их нести. Дал бы бумажку.. А ты? Эх ты николи же благое сотворих!"
Вот так. Шел домой и думал - "Надо перед Богом покаятся.."
Так и Максиму Торчакову надо было сделать.
Взял раз! - и просто разломил "держи дружище!". Жена: "Чтож ты делаешь окаянный! Пасочку ломать!! Ах ты.." И от возмущения замолчала. А он:"Жена! Ты замужем! Все хорошо!". Казак "спасибо!".
Приходит гадкий помысел: "Вот какой я хороший!"
Но услышав, что он хороший, Максим поступает наоборот.
Тут Максим Торчаков думает, "а ведь я - не могу сделать ничего хорошего!" - установка защитная, чтобы не счесть себя делающим добро. Ты просто не можешь его сделать.
"Как бы урезонить себя, чтобы гордость отошла?" -Вопрос наводящий, просьба для Совести.
"Ах я же Пасочку руками ломал!" - Напоминает Совесть, отгоняя гордость.
"И ведь правду жена моя сказала!!" - оправдание жены, вместо обвинения.
"Вот я окаянный, как же я Бога обидел!" - так приходит отчание и грусть.
"Но ведь мне было попущено это для вразумления!" - Защитная установка.
"Что же мне велел делать господь мой?" - Вопрос для Совести.
"Покаянием изглаживаются грехи."- Голос Совести, приходящий через мысли.
"Как же ты меня прощаешь грешнаго!" - слезы умиления, просто слезы.
если слез нет тогда:
"Господи, угодно ли тебе мое дело - покание?" - защита от неверных действий.
"Да. Все ок" "Нет вот тут ты поступил не так" - голос совести.
"Да будет воля Твоя, а не моя."
И т. д.
Пока Торчаков думал, жена вспомнила, как ругаться.
И пока жена ругается, казак уезжает, Максим думает и оправдывает жену.
Happy end :)

Да, тут не только Вознесенской, но и Чехову есть чему поучиться... :)

Дорогих наших матушек и сестер с Днем Жен-Мироносиц!
Христос Воскресе!!!

Бакулин Мирослав Юрьевич писал(а):О страдании
http://www.donor.org.ua/index.php?modul ... c=5&id=399
Разговор Василия Лукича и Ивана Абрамовича о страдании.
И.А.- Как много вокруг страдания…
В.Л.- Страдания? Вот уж я не заметил. Я, по крайней мере, кажется, и не знаю, что такое страдание. Ни войны, ни голодухи, ни потери близких людей. Хотя, видимо, я вот своим образом жизни приношу людям страдания.
- Я не говорю о страдании, как о некотором состоянии. Вот русские говорят: «горе не беда». Здесь дело в душевной оптике: горе – это состояние моей души, которая страдает из-за того, что я, кажется, не заслужил. А беда – это реальное страдание. Ну, как страдание Иова - дети мертвы, имущество пропало, сам болен неизлечимой болезнью, жена оставила.
- Понимаю вас, это как Бальмонт любил в порыве сказать: «И почему я, бедный человек, должен это терпеть?» Да, действительно, почему? Страдание может ввести нас в мир абсурда, когда теряется осмысленность существования. И человек, страдая, желает понять смысл происходящего, почему умирают близкие, почему он сам оказывается невинно осужден, почему, почему…
- Почему православные говорят, что страдания для человека – это благо?
- Как золото огнем седьмократно очищают, переплавляя его, так и человек страданиями очищается от греховных страстей. А иногда, дерзну сказать, страдание и болезнь – это для человека великое благо. Бетховен, родившийся от женщины с врожденным сифилисом, очень рано оглох, но эта тишина, обступившая его, стала для него великим порождением музыки. Он писал музыку к тому миру, который обступал его в полной тишине. Ницще, мучимый с юности припадками страшных болей и рвоты, благословлял свое страдание, ибо оно сделало его тонко чувствующим истину. Нобелевский лауреат, гениальный аргентинский писатель, Хорхе-Луис Борхес ослеп, как раз когда стал директором грандиозной национальной Буэнос-Айресской библиотеки. Тьма, обступившая этого великого книгочея, подобно слепого Гомера, окружила его теми образами, о которых он размышлял всю жизнь и оставила его с ними один на один. Да и вспомни Древний Патерик, там один монах, мучимый 40 лет водянкою, в день, когда болезнь оставила его, не возликовал, но возрыдал к Богу: «Господи, почему Ты оставил меня».
- Ну, мы так дойдем до уровня одной моей знакомой старухи, которая сказала мне намедни: «Меня Бог посетил». «А что так?» - спросил я ее. «Да вот - шаль сперли»- ответила она. Не кажется ли тебе, что твоя теодицея проста – оправдать Бога в том зле, которое Он попускает в мир.
- Согласен, страдание может ввести в мир абсурда, когда теряется осмысленность существования. Со всех сторон современному человеку внушают, что мир стал страшным, бессмысленным, абсурдным. Человек страдает из-за непонимания происходящего…
- Но страдает-то он реально!
- Да, но он страдает, потому что он понять НЕ В СИЛАХ, он не способен отследить все те сложные взаимосвязи причин и следствий, которые есть совершенная гармония на метафизическом уровне. Мир – рай, просто из-за нашей греховной оптики мы не в силах увидеть красоту этой гармонии. И постижение этого мира… Понимаешь, призвание человека постигать мир, исследовать его со всеми его тайнами, как исследует его ребенок в детстве.
- Я помню, как мне в юности кастетом сломали зуб в драке. Я пришел с разбитым лицом и окровавленным ртом и выл в углу. Мой отец подошел ко мне, открыл рот, посмотрел внимательно и сказал: «Смотри-ка, а зуб-то весь из кровеносных сосудов состоит!» Его любовь к познанию была выше даже сострадания.
- А разве ты получил не по заслугам?
- Ну, били меня точно не за то, из-за чего я пострадал.
- А бывает ли наказание без преступления?
- Нет, я согласен, конечно, всякий христианин осознает свою греховную природу и должен бы понимать, что все страдания поделом. Но на практике я всегда ищу причину, почему, где я ошибся, как моя жизнь дошла до ситуации страдания, боли.
- Ты коснулся самой сердцевины проблемы. Страдания всегда связаны с памятью, ты сравниваешь прошлое и настоящее, живешь прошлым, которое всегда лучше, чем настоящее, ты ищешь причину страдания. А она – эта причина, не в прошлом – а в вечности, и имя ей – грех. Поэтому нужно смотреть не на причину, а на цель твоего страдания - ДЛЯ ЧЕГО ты страдаешь, для чего Господь попустил тебе эти страдания?
- Мне скорее свойственно понимать, почему страдают другие. В страдании я одинок. И это страшное одиночество в абсурдном мире: с другими происходит правильно, но я-то не виноват.
- Вот они самые страшные слова - «абсурдный мир». Если ты с Богом, ты никогда не одинок. Он всегда с тобой. Если ты постоянно повторяешь как заклинание, как антимолитву: «Все плохо, как я устал», то ты внушаешь себе и другим, что мир погряз в абсурде, что он по своей природе – абсурден. И это уже не грехопавший мир, но мир, созданный «дурным творцом». Так полагали еще древние гностики. Это, мой друг, взгляд, полный беспросветного пессимизма.
- Ну а если развитие событий моей жизни постоянно приводит меня к осознанию собственной ситуации как тупиковой, которую невозможно решить житейскими смыслами. Любого в таком положении влечет рассмотреть ее в духе справедливости.
- А, ты уже и о божественной несправедливости заговорил. Да и слава Богу, что Он несправедлив. Это только сатана просит Его судить нас по справедливости. А по справедливости, сам знаешь, что мы только ада и достойны. Бог именно НЕСПРАВЕДЛИВ, как несправедлив отец, любящий свое дитя. Несправедливость отца в его жертвенной любви и в наказании. Отец наказывает своего сына за провинность, не потому что ему хочется его наказывать, а потому что он понимает, что без розги сын испортится окончательно. Он наказывает сына и страдает вместе с ним. Господь по несправедливости пожертвовал ради нас своим Божественным Сыном, Иисусом Христом. По Божественной любви Он умалился до нас, человеков, пребывал с нами в человеческом облике, был распят и воскрес. И Жертва Крестная учит нас, что Господь разделяет с нами все наши страдания. Так что справедливость - это полная глупость.
- То есть с одной стороны, я не способен понять всех движений Промысла Божия о нас, людях, я не способен воспринять мир как нечто целое, но при этом должен преодолевать то, что мне кажется полным абсурдом?
- Не надо все принимать за правду, но нужно принимать необходимость всего. Промысл Божий, может, ты постигнуть и не можешь, но искать правду Божью и соотносить свою волю с волей Бога можешь.
- Это как?
- Просто задай вопрос, что бы сделал Господь на моем месте. Ты ведь знаешь, как поступал Христос в Евангелии. Поступай и ты также. Голодного накорми, холодного согрей, страдающего утешь…
- Но мы ведь с тобой говорили, что страдание переживается человеком РЕАЛЬНО, вне зависимости от его духовной оптики. И переживается оно как неожиданная и незаслуженная катастрофа.
- Эпитеты «неожиданная» и «незаслуженная» относятся к категории времени. И ко времени прошедшему. Ты можешь говорить о себе только то, что УЖЕ сложилось, что УЖЕ стало, то есть говорить о себе только в прошедшем времени. А с Богом ты можешь встретиться только ЗДЕСЬ И СЕЙЧАС, пусть внутри твоего страдания или радости. Внутри тех смыслов, которыми ты постигаешь мир. Встать перед Богом, как смыслообразующим Началом. Вспомни того же страдальца Иова, ведь он не вспоминает погибших детей или утерянного здоровья, того времени, когда у него все это было. Он находит в себе дерзновение обращаться к Богу как источнику смысла.
- Значит, задача человека – осмыслять мир, наполнять его осмысленностью, быть проводником того, самого главного смысла, который дает только Бог.
- Да, и этот смысл – любовь. Человек все должен преображать любовью. Поэт Блок говорил, что человек есть орудие внесения в жизнь смысла. Тогда даже покаяние церковное можно назвать вербализацией моего духовного мира, осмыслением моей жизни как недостойной образа Божия во мне, недостойного моей человечности.
- Покаяние как раз и начинается с понимания того, что мир не абсурден. И перед красотой и гармонией этого мира я вижу свои раны, нанесенные бездумием и ленью. Я помню, как однажды впал в страшное уныние из-за того, что все о чем я мечтал, рухнуло из-за моей же беспечности. Все казалось мне ужасным, окружающие люди превратились в монстров, жить не хотелось. Пребывая в какой-то внутренней тьме, я оказался дома. Молиться я не мог. Я вошел на кухню, где на подоконнике стояла маленькая иконка Христа. Но и на нее я не мог смотреть. Я спрятался за холодильником, чтобы не смотреть на нее и сказал Богу: «Все очень плохо, я всех ненавижу и поэтому сегодня не буду Тебе молиться». И, постояв немного, выглянул из-за холодильника на икону. Лицо Христа сияло, и словно бы луч света осветил мою жизнь: «Ну что ты, - словно бы сказал мне Он, - не посторонние Марья Петровна или Иван Филиппович придумали твою жизнь, а Великий и Всемогущий Господь. Вспомни, как говорит Писание: «Не видело то глаз, не слышало то ухо, не приходило то на ум человеку, что уготовал Господь любящим его». И я ушел с кухни радостный, танцуя, как царь Давид. Я понял, что нужно просто, увидев мудрость и красоту жизни, принять ее как подарок.
- Теперь я понимаю слова Спасителя, который в Страстной четверг, возвещая ученикам Своим о крестных страданиях, и что они все в испуге разбегутся и даже предадут Его, говорит им: «По воскресении же Своем предварю вас в Галилее». Он утешает их, как бы говоря: «Просто пройдите через все эти страдания, претерпите, придите туда, куда Я говорю вам, будьте там, и все будет хорошо».
- Да просто нужно быть ТАМ, нужно построить свою жизнь вокруг похода в храм Божий, и тогда никакие страдания нам не страшны, тем более, что попускаются они нам всегда по силам. Без страданий не совершается ни одно спасение.

Для моего друга Александра С-П

Ты - мой дедушка?

Бог самый добрый. Все добро от Него. Бог сотворил небо и землю и всех людей и хотел, чтобы все люди были хорошими и добрыми, любили Его и друг друга.

Как все, что приближается к теплу, становится теплым, так все приближающееся к Богу – добрым. Тот, кто ближе к Богу, кто согрет Его теплом, тот становится добрым, и к другим людям у него «теплое отношение».

Человек, далекий от Бога, становится злым и нехорошим. Про таких говорят: «он холодный человек». А когда человек очень злой, про него говорят – «посинел от злости».Синий, словно от холода.

Бог добрых людей любит и посылает им счастье и радость.

По дороге шел одинокий путник. Он направлялся в монастырь. Это был известный в городе купец Петр Медведев. Удачливый и работящий, он быстро нажил состояние, приобрел прекрасный дом, где и жил счастливо с женой и сыном.

Но пришел тяжелый час. Сначала заболел сын, потом ухажившая за ним жена и, несмотря на усилия докторов, почти в один день Петр потерял обоих. И напала на него такая тоска, что свет стал не мил. Запустил дела – все валилось из рук.

«Зачем я живу, для кого работаю?» – спрашивал он себя и молил Бога забрать и его.

Видя состояние купца, посоветовали ему добрые люди отправиться в монастырь, где проживал прозорливый старец:

– Вот и спросишь его, как тебе дальше жить.

В монастырь Петр пошел пешком, как было принято в то время на Руси. Монахи встретили его радушно. Побыл он первый день на службе, а на второй принял его старец. Рыдая, Петр рассказал ему о своем горе. Положил старец руку на его голову и говорит:

– Господь милостив, вернется радость в твой дом. Отправляйся сейчас домой, а когда пойдешь через деревню, Богу молись да поглядывай по сторонам.

И благословил его.

Уже вечерело, и монахи предлагали Петру остаться. Но купец поблагодарил их и домой отправился. Он не хотел ослушаться старца, хотя его последние слова были не совсем понятны.

Идет он через деревню, а уже совсем темно стало. Надо искать ночлег. И вдруг видит: возле одного дома кто-то туда-сюда ходит. Присмотрелся – парнишка маленький, в коротком зипунишке да в большущих валенках – утонул в них. «Господи! – подумал, – да кто это ребенка на улицу в такую темень отпустил?» – и пошел ему навстречу.

А тот, как увидел его, закричал:

– Дедушка, дедушка! Ты за мной пришел? – и побежал. Бежит в своих валенках, падает, поднимается и опять бежит, все время повторяя:

– Ты за мной пришел, дедушка?

«Ну, – думает купец, – видно, заблудился малыш и рад, что живую душу встретил».

– За тобой, – сказал и взял его на руки. – Так где же ты живешь, парень? – спрашивает.

А ребенок смотрит на него радостно васильковыми глазами и объясняет:

– Я жил с дедушкой, его вчера похоронили, а меня пока взяла к себе соседка, бабушка Марфа. Я весь день так плакал, так плакал, а ночью во сне пришел мой дедушка и сказал: «Не плачь, Николка, а завтра вечером выходи на улицу, за тобой придет новый дедушка и возьмет тебя с собой». Вот я и дожидался.

– Неужели Бог мне внука дал? – обрадовался Петр и понес ребенка домой.

Их встретила старая-престарая бабушка и стала ругать мальчика за то, что он убежал с печи на улицу.

– Бабушка, – оправдывался Николка, – не сердись. Я должен был встретить нового моего дедушку.

Петр раздел мальчика и уложил на печь. Николка доверчиво прижался к нему, обнял двумя руками за шею и прошептал:

– А ты завтра не уйдешь без меня?

Растроганный купец ответил:

– Ну как я один уйду, если твой дедушка передал мне тебя. Спи, дружок, спи.

И мальчик спокойно уснул.

Борис Ганага

Александр Беларусь писал(а):Для моего друга Александра С-П
Ты - мой дедушка?
Борис Ганага

Рассказ очень похож на рассказы Юлии Вознесенской, такой же добрый и сердечный.

Любовь,глазами детей...
http://tvorenie333.livejournal.com/70390.html

Благослови тебя Бог, Лариса.
Всё так и есть.
Просто, как у Юлии Вознесенской, много в ее расказах пищи для ума, так и в этом опросе.(близки по духу, что-ли)
Как-то, остаются в уме непостижимым образом фразы и проникаешь в детство, состояние чистоты.

р.Б. Лариса писал(а):
Алексей Александрович писал(а):Александр, а при чем тут Юлия Вознесенская?
Возможно, он просто не знал, куда это разместить ). Потому что, если честно, задевает. "Будьте, как дети"

Александр Беларусь писал(а):Благослови тебя Бог, Лариса.
Всё так и есть.
Просто, как у Юлии Вознесенской, много в ее расказах пищи для ума, так и в этом опросе.(близки по духу, что-ли)
Как-то, остаются в уме непостижимым образом фразы и проникаешь в детство, состояние чистоты.

Дети очень верно подмечают самое главное.
Трогательно.

К опросу, который выложил Александр-Беларусь.

Мирослав ГРИШИН писал(а):Простота, смирение, кротость о.Серафима, а самое главное, его неподдельная любовь к моему любимому русскому святому Силуану Афонскому (Житие которого, в изложении иеромонаха Софрония (Сахарова) я взял с собой в рейс) пришлись мне по сердцу.

Насколько позволял мой слабый английский язык, мы общались с заморским батюшкой, часто обсуждая фразу, сказанную св.Силуану Самим Господом: «Держи свой ум во аде и не отчаивайся».

Целиком цитата звучит так: «И вот однажды сижу я в келии ночью, и бесы нашли ко мне – полная келия. Молюсь усердно – Господь отгонит их, но они снова приходят.

Тогда встал я, чтобы сделать поклоны иконам, а бесы вокруг меня, и один впереди. Так что я не могу сделать поклона иконам, а получилось бы, что я ему кланяюсь.

Тогда я снова сел и говорю: «Господи, Ты видишь, что я хочу Тебе молиться чистым умом, но бесы мне не дают. Скажи, что я должен делать, чтобы они отошли от меня?»

И был мне ответ от Господа в душе: «Горделивые всегда так страдают от бесов».

Я говорю: «Господи, Ты Милостивый, знает Тебя душа моя, скажи мне, что должен я делать, чтобы смирилась душа моя?»

И отвечает мне Господь в душе: «Держи ум твой во аде и не отчаивайся». Великую пользу получил я от этой мысли: ум мой очистился и душа обрела покой. Я стал делать, как научил меня Господь, и усладилась душа моя покоем в Боге».

Father Seraphim толковал мне духовную мудрость Афонского старца, и я чувствовал духовную радость, «услаждая свою душу покоем в Боге». Он же поучал меня, как бороться с гордостью – матерью грехов человеческих, для чего непременным условием является почитание самого себя хуже всех людей.

Ведь мыслить себя в аду – держать свой ум во аде – это нечеловески трудная задача. Это даже не мысль о смерти, а мысль о загробных вечных мучениях, т.е. когда человек в мыслях добровольно предает себя геенскому огню – он тем самым очищается, а бесы от него отступают, ибо с таким человеком рядом им делать нечего, он им делается не по зубам.

Отец Серафим очень хорошо рассуждал о смирении, о Божьей Воле, которую человек должен искать; о том, для чего даются человеку невзгоды, страдания и болезни.

Все это очень перекликалось со словами святого Силуана Афонского: «Иной много страдает от болезней и бедности, но не смиряется. И потому без пользы страдает. А кто смирится, тот всякою судьбою будет доволен, потому что Господь его богатство и радость, и все люди будут удивляться красоте души его».

Глядя на о.Серафима, я начинал буквально понимать значение слов «удивляться красоте души его»!

Совершенно очевидно: Father Seraphim очень набожный человек. Монах. Я к нему присматривался некоторое время, внутренне ожидая подвоха – ведь он иностранец – разве ему понять красоту русского православия?

Но нет. Все в нем: и как он молился (правда, по-английски) и крестился, и как благоговейно прикладывался к святым иконам и клал земные поклоны перед мощами святых Божьих угодников во святых местах, – все говорило о его твердой, крепко укорененной православной вере.

* * *

В числе других мы посетили Свято-Троицкий монастырь, где покоятся нетленные мощи русского «новозаветного Авраама» – тайнозрителя Святой Троицы – Александра Свирского.
В английском языке нет понятия и точного перевода русскому слову «мощи». Есть слово «relics» – «останки, прах мертвеца». Останки есть останки. Неживое тело умершего человека. Разве можно благоговейно лобызать «останки»? В английской, западной религиозной традиции это совершенно невозможно. А у нас?

Сама возможность приблизиться, посмотреть на мироточащие благоухающим миро ступни святого, который умер почти 500 лет назад (чудо! лежит, будто вчера заснул); благоговейно приложиться к раке святого угодника Божьего и молитвенно обратиться к нему о помощи – честь и великая награда православному паломнику!

Но вы бы видели, как радовался Father Seraphim, когда я перевел ему (как сам понимаю) значение слова «мощи» – мощность, слава, сила, неисчерпаемая энергия, помощь. Он сказал, что сердцем это чувствовал, а я лишь подтвердил его догадки.

http://www.rusvera.mrezha.ru/497/6.htm

Юлия Николаевна Вознесенская

Юлия Николаевна Вознесенская

Re: Юлия Николаевна Вознесенская

Re: Юлия Николаевна Вознесенская

Re: Юлия Николаевна Вознесенская

Re: Юлия Николаевна Вознесенская

Re: Юлия Николаевна Вознесенская

Re: Юлия Николаевна Вознесенская

Re: Юлия Николаевна Вознесенская

Re: Юлия Николаевна Вознесенская

Re: Юлия Николаевна Вознесенская

Re: Юлия Николаевна Вознесенская

Re: Юлия Николаевна Вознесенская

Re: Юлия Николаевна Вознесенская

Re: Юлия Николаевна Вознесенская

Re: Юлия Николаевна Вознесенская

Re: Юлия Николаевна Вознесенская

Re: Юлия Николаевна Вознесенская

Re: Юлия Николаевна Вознесенская

Re: Юлия Николаевна Вознесенская

Re: Юлия Николаевна Вознесенская

Re: Юлия Николаевна Вознесенская

Re: Юлия Николаевна Вознесенская

Re: Юлия Николаевна Вознесенская

Re: Юлия Николаевна Вознесенская