БЛАГОВЕСТИЕ О ВОСКРЕСЕНИИ СЕРАФИМА САРОВСКОГО

ВЕЛИКАЯ ДИВЕЕВСКАЯ ТАЙНА И МОЯ ЛИЧНАЯ СУДЬБА

По воле Божией самое значительное участие в моей жизни оказали благословения замечательного старца современности - архимандрита отца Петра Кучера, живущего сегодня на покое в Свято-Боголюбском монастыре. По его благословению я женился и стал церковным строителем, по его благословению переехал в Дивеево и стал священником, и по его же благословению стал исполнять волю преподобного Серафима Саровского. И вот как это произошло.

В главе «Переход» из книги об отце Владимире Шикине «Пасхальная память» говорится о некоем рабочем Серафимо-Дивеевского монастыря Викторе, передавшем условия исцеления отца Владимира, которые так и не были исполнены, и тот умер. Этим рабочим был я, многогрешный, а дело обстояло следующим образом.

Рано утром 8-го февраля 2000 года по дороге в монастырь я неожиданно услышал уже знакомый мне «священнотайный», по свидетельству Николая Александровича Мотовилова, голос преподобного Серафима: «Отец Владимир Шикин смертельно болен...». Я не слышал об этом до сего дня, поэтому начал усиленно молиться о его выздоровлении. Минут через 10 батюшка Серафим снова произнес: «Отец Владимир Шикин смертельно болен, но ему возможно и исцелеть, если ту икону Царя-Мученика, которая уже побывала в доме у Шикиных, снова привезти в Дивеево и принять её как подобает Царю, Которого так в своё время и принимали в Серафимо-Дивеевском монастыре в 1903 году. И если перед этой иконой будет отслужен всенародный молебен об исцелении одного единственного человека - отца Владимира Шикина, то он исцелеет и не только он, но и многие из собравшихся на молебне».

Зная по опыту, что это скорее всего окончится ничем, я сказал, что не буду этого делать, но батюшка Серафим добавил: «Если не передашь Моих слов, то будешь повинен в смерти отца Владимира, а если передашь, но они не исполнят, за его смерть они и ответят», на что я и ответил согласием.

Но сперва я посоветовался об этом с единомышленным мне братом Андреем В., и он сказал, что надо идти к Шикиным. Поэтому на следующий день мы уже были у них, где я всё вышесказанное передал матушке Ирине.

Сразу после нашего ухода она позвонила какому-то знакомому старцу и тот сказал, что это не прелесть. Прелестью не признал это откровение и архимандрит Кирилл Павлов. Но все наши совместные усилия по исполнению воли Батюшки Серафима окончились ничем – на нашем пути встал противник прославления царя Николая митрополит Нижегородский и Арзамасский Николай Кутепов, который впоследствии на основании слов Преподобного Серафима, и умер, оказавшись виновным в смерти отца Владимира. По благословению отца Кирилла, Шикины сами поехали к иконе в Москву, но состоявшийся там молебен, хотя и был отмечен обильным мироточением, так и не привёл к ожидаемому результату, и отец Владимир Шикин умер.

В 10 часов утра 23 марта 2000 года в день своей смерти отец Владимир явился мне и сообщил о том, что умер, но чтобы я не скорбел и не переживал, а после всё узнаю. Тем не менее, столкнувшись с фактом его смерти, я сильно расстроился и, бросив работу, ушёл домой. Но сколько бы ни пытался скорбеть и унывать, у меня, ровным счетом, ничего не получилось!

После похорон мы снова встретились с тем же братом. «Ну что: прелесть? - сказал он – И что же ты после всего этого собираешься делать?» Подумав немного, я сказал: «Андрей, вот матушка игумения Сергия, согласно словам батюшки Серафима, является Наместницей Божией Матери на Земле. Давай, я подойду к ней и попрошу назначить мне третейского судью – кого-нибудь из трех известных старцев: отца Николая Гурьянова, отца Иеронима (Верендякина) или отца Петра (Кучера), и поеду к нему и приму любой вердикт, который он вынесет». Брат Андрей согласился, и мы ударили по рукам.

Через пару дней мои монастырские начальницы, с которыми я также поговорил об этом, сами подвели меня к матушке игумении Сергии. Она выслушала меня и направила к старцу схиигумену Иерониму, который в тот день был в Дивеево. Но когда я подошёл к гостинице, оказалось, что он уже с полчаса как уехал.

Поскольку эта встреча не состоялась, я успокоился и пошёл на работу, но по дороге снова столкнулся с матушкой игуменией, которую сопровождало необычно большое число сестёр. «Ну что, - спросила она, - видел батюшку Иеронима?». «Нет, - ответил я, - он уже уехал». «Тогда я благословляю тебя ехать в Боголюбово к отцу Петру» - неожиданно сказала она. От удивления я громко вслух всех переспросил: «Вы что, благословляете меня ехать в Боголюбово, к отцу Петру?». «Да, - ответила она, – я благословляю тебя ехать к отцу Петру!». И перекрестила меня своим наперсным Крестом. А затем попросила тут же рядом с ней находивщихся двух боголюбских сестёр взять меня с собой и довезти до отца Петра Кучера. Мы договорились с ними о месте завтрашней встречи, и я отправился домой готовиться к поездке.

Утром же, проходя мимо южного входа в Троицкий храм, я неожиданно столкнулся с возникшим из небытия и сияющим улыбкой и здоровьем отцом Владимиром Шикиным, одетым в монашеские одеяния и с Крестом в руках.

«Поезжай, - радостно произнёс он, - и увидишь, что будет!» и перекрестил меня этим Крестом, после чего исчез. Эта фраза была очень хорошо знакома мне и приводила всегда к очень необычным результатам! Но результат того, двойного, благословения действует и по сей день, наполняясь все новым и новым содержанием!

Сев в машину к сёстрам, мы разговорились, и я узнал, что они собирались везти совсем другого человека, а около матушки Сергии оказались случайно, и вся эта поездка, по их мнению, была явно управлена свыше, и что в Дивеево они были как раз у матушки Ирины Шикиной. По приезде в Боголюбово, они сами рассказали обо мне отцу Петру и он сам вызвал меня к себе. Я рассказал ему о цели своей поездки, обо всём, что было со мной в Дивеево и задал ему самый главный для меня на тот момент вопрос в жизни:

«Имею ли я право не слушаться святого, который являясь мне, читает Иисусову молитву и все вещания которого подтверждаются являющейся мне следом Божией Матерью, именующей Себя: «Аз есмь Пресвятая Владычица ваша Богородица и Приснодева Мария»?»

Отец Пётр внимательно выслушал меня и попросил ещё дважды повторить свой рассказ в присутствии своих ближних, а затем попросил дать ему на ответ три месяца, после чего я возвратился в Дивеево.

Следующая встреча с отцом Петром Кучером состоялась поздно вечером 2-го июля 2000 года. В ответ на заданный мной вопрос о результате, отец Пётр сказал, что он не находит во мне никакой прелести и благословляет исполнить волю преподобного Серафима о моем рукоположении в священники.

На священство, кроме батюшки Серафима и отца Петра Кучера, я был благословлён также моим духовным отцом протоиереем Владимиром Чепрасовым, митрофорным протоиереем отцом Николаем Сальчуком из Воронежа и владыкой Никоном (Васиным), тогда ещё епископом Задонским.

А вот как произошло моё самое первое появление в Дивеево. В мае 1994 года меня посетила мысль, что неплохо было бы совершить паломническую поездку по святым местам: Москва, Троице-Сергиева Лавра и Дивеево. Но поскольку, я тогда ещё не мог чётко отделить действий Божиих от действий лукавого, то решил спросить совета у опытного священника отца Николая Сальчука из Никольской Церкви города Воронежа. Он всегда был для меня не просто хорошим священником, а самым настоящим старцем, к которому я посылал знакомых, ищущих старческого совета и утешения. И вот именно к нему я и решил обратиться в день его Ангела на майский праздник Святителя Николая. Людей в этот день в Никольском храме было полно, но, к моему удивлению, я, довольно-таки, быстро попал на исповедь к батюшке Николаю и задал ему вопрос о поездке. В ответ он неожиданно произнёс: «Поезжай и увидишь, что будет!» и крепко запечатал меня взятым с аналоя Крестом!

С этим необычным благословением мы с супругой и находившимся в её утробе будущим младенцем Алексием стали готовиться к предстоящей поездке. Узнали адреса московских храмов со святынями, мощами и чудотворными иконами, путь до Троице-Сергиевой Лавры и Дивеева, и приурочили нашу поездку к началу июня с тем, чтобы побывать в Москве на праздновании иконы Божией Матери Владимирской и Святителя Алексия Митрополита Московского, а завершить ее после празднования Вознесения Господня в Дивеево.

С самого начала паломнической поездки «зелёный свет» благословения вспыхнул на всех наших путях и перепутьях и сопровождал нас до самого конца ее. Уже в Москве маленькие и большие чудеса начали окружать нас, а далее всё стало напоминать обыкновенную сказку!

Вот мы в ранней электричке, идущей до города Сергиева Посада. Я сижу с краю скамейки, а мой младший брат москвич Иван и моя супруга сидят напротив друг друга у окна вагона. В электричках тех времён были выбитые стёкла, присутствовали они и в нашем вагоне. Я сижу и готовлюсь к встрече с Лаврой, а Иван и Елена общаются друг с другом на мирские темы об общих знакомых. Но вдруг в вагоне электрички запахло дымом и ладаном, как будто кто-то явным образом начал кадить на нас со всех сторон! Оторопев, я спросил жену и брата, чувствуют ли они этот запах, на что они разом ответили: «Да!». Но тут же Иван добавил: «Это, наверное, с улицы, в разбитые окна». Я предложил ему пойти и проверить, так ли это, но дойдя до разбитого окна, он сказал: «Нет, с улицы не пахнет!». После чего мирские разговоры прекратились, и мы стали готовиться к встрече с Лаврой.

Перрон Сергиева Посада встретил нас несказанным благоуханием, притом такой концентрации, как будто неподалеку от нас разлили целую цистерну с духами. На что Иван заметил: «Это французские духи!», в смысле того, что этот запах идёт от кого-то из пассажиров, очень сильно надушенного ими. Но вот мы дошли до конца платформы и перед нами было уже безлюдное пространство, и ветер оттуда нёс нам в лицо это самое удивительное благоухание! Но это было только начало!

При входе в первые ворота Троице-Сергиевой Лавры новое, ещё незнакомое нам, благоухание вновь охватило нас, на что мой брат произнёс: «Это установки для запаха!». Я предложил ему вернуться и проверить повториться ли оно? Он возвратился, а благоухание уже исчезло!

Однако, при входе во вторые ворота ситуация повторилась, с той лишь разницей, что благоухание было иным, но, как и всё небесное, без аналогов на Земле, то есть, если это ладан, то без запаха дыма, а если духи, то без запаха спирта.

Но Иван, тем не менее, по-прежнему, засомневался в этой невероятной для обычного человека истории и снова вернулся назад для проверки. Благоухание исчезло и более не возникало! А дальше, мы, вообще, попали в пречудную сказку, в которой благоухали все посещенные нами помещения и храмы Лавры, и нигде это благоухание не повторилось! Мне показалось, что работникам местных свечных ящиков можно было бы самим платить хорошие деньги за то, чтобы все дни пребывать в этом несказанном благоухании! И не знал я тогда, что это чувствовали только мы одни, и во все последующие поездки в Троице-Сергиеву Лавру мы ни разу не столкнемся ни с чем подобным! Иван же в тот день впервые в жизни поисповедовался и причастился, и с того самого дня началось его полное воцерковление.

Мне же лично Господь даровал в тот день почувствовать то, что испытывали в момент своего подвига христианские мученики, исполненные Благодати Пресвятаго Духа. Эта Благодать в какой-то момент Литургии в Успенском соборе неожиданно переполнила все мое существо и всё стало иным – мне стало вдруг смешно и не страшно, что сейчас вот меня могут изрубить на куски или уничтожить ещё каким-либо другим способом. Ни страха, ни ужаса и ничего подобного не было даже близко, возможные мучители казались обычными тряпичными волками, а их угрозы не более чем угрозами трёхлетних детей и мне хотелось с любовью подставить им под удары их сабель свои руки и шею. Было совершенно очевидно, что жизнь со смертью тела не заканчивается и, более того, не прервётся даже и на мгновение. Любовь ко всем, в том числе, и к возможным мучителям переполняла меня, даруя дерзновение и безстрашие.

Это посещение благодати Духа Святого в момент Литургии в Успенском храме Лавры очень хорошо запомнилось мне во всех своих подробностях, и дало знать, что напоенные именно этой Благодатью дети Святых Мучеников с великой радостью прыгали в огонь к своим родителям и смех их был смехом ангельским.

Чудеса встречали нас везде, в том числе, и у раки с мощами преподобного Сергия, и он запомнился мне как очень строгий и требовательный Святой, перед которым нам было очень стыдно за свою прошлую жизнь, отчего мы с Еленой зарыдали во весь голос. Но он же, даровавший нам это покаяние, и встретил нас всеми теми чудесами, которые произошли с нами в его Лавре.

А далее он передал эстафету Преподобному Серафиму, к которому мы направились на следующий день.

В Дивеево уже не было таких явных и непрестанных чудес, которыми нас порадовал Игумен Земли Русской, однако с самого первого шага по Дивеевской земле нас окружило очень тихое и неотмирное чувство, что мы находимся там, где и положено нам быть, в родных местах среди своих. А главным из чудес было первое мое столкновение со «священнотайным» голосом Преподобного Серафима, который, в ответ на мою продолжительную молитву у его иконы в Троицком соборе, чётко и раздельно произнёс в помысле: «Молчать, смиряться и трудиться!», а потом ещё раз и ещё раз повторил эти три слова, на что я только и смог ответить: «Слушаюсь, батюшка!».

Было и еще одно необыкновенное видение, оказавшее на меня неизгладимое впечатление. По дороге на автостанцию я оглянулся назад и увидел вдруг, что нас вышли провожать сотни Дивеевских Святых, и небесная радость по этому поводу осветила каждую клеточку моего тела и даровала надежду на то, что возможно в отдалённом будущем и мы, грешные, увидимся с Ними в пакибытии.

Многое, ещё более удивительное, ожидало нас впереди, но тогда я даже и не смел предположить о том, что в скором времени мы переедем в Дивеево. Хотя помнил те чувства, которые испытал при посещении Дивеева, и слова, которые произнесла супруга, сходя на дивеевскую землю: «Я хочу здесь жить!». Что в итоге и исполнилось.

Много чудес произошло с нами в том далёком 1994 году, но опишу еще только одно. Воцерковившись, мы стали - как и все новоначальные, ревностно исполнять всё, что только можно было исполнить и стали заказывать множество водосвятных молебнов самым различным святым о рождении нашего первенца. Каждое воскресенье служили молебны 4-5 святым, и однажды дошёл черёд и до молебна преподобному Серафиму Саровскому.

И вот, в один из моментов этого молебна, прямо на моих глазах батюшка Серафим возник из воздуха и, сделав три шага по направлению к Елене - осенил ей живот Крестным Знамением, после чего исчез! От неожиданности я сделал шаг в сторону и чуть не вскрикнул: «Батюшка Серафим!», но удержался и промолчал, рассказав супруге о случившемся только после того, как мы вышли из храма. Это благословение будущего, ещё не родившегося маленького жителя Дивеева - было одним из знамений предстоящего переезда нашей семьи в Дивеево.

Но вот подошло лето 1996 года и приблизился летний праздник Преподобного Серафима, всегда отмеченный каким-либо знамением. За неделю до него, после работы, я выглянул в окно и увидел вставшую над городом Воронежом красивейшую полноцветную двойную радугу, продержавшуюся в сухом и безоблачном небе города около часа. Но ещё более удивительным было видеть под ней, кружащихся на удалении друг от друга - три стаи белых голубей! Полные, фломастерного цвета (тринадцати и семи цветов!) радуги и переливающиеся всеми оттенками белого цвета под ними стаи белоснежных голубей, которых я ни до того, ни после больше никогда не видел – это было очень впечатляюще! Чувство, рождённое этим знамением, говорило о том, что Воскресение из мёртвых Преподобного Серафима приблизилось и стоит на пороге! Елена несколько раз предлагала перестать смотреть на эту радугу: «Ну, сколько можно?!», но я не мог отвернуть от неё глаза и всё запечатлевал и запечатлевал её своими глазами! Мне казалось, что батюшка Серафим воскреснет буквально в следующем году!

1 августа был четверг и чтобы не прерывать восстановления нашего Тихвинского храма, я решил в этот день поработать, а память Преподобного Серафима отпраздновать на следующий день вместе со Святым Пророком Илией, отстояв вечерню и утреню батюшке Серафиму в среду вечером в Свято-Акатовом монастыре города Воронежа. Литургия 2-го августа шла как обычно, но в середине её сильнейшая Благодать Божия вдруг охватила меня, и голос внутри произнёс: «Время, время, время! Время ехать в Дивеево, время восстанавливать храм Умиления, время воскресать из мёртвых Преподобному Серафиму!», на что я ответил классически: «Спрошу об этом духовного отца». Но голос произнес: «Не отца, а старца, твоего духовного отца там никто не знает!», с чем я согласился, после чего всё закончилось. Но осталось удивительное чувство, что всё это, произошедшее со мной, было естественным и всё так и должно было быть.

На следующий день мы с супругой были дома, на родине, и я, собирая у реки ежевику, получил спокойные и тихие мысленные просвещения насчёт вчерашнего события. «Невидимый посетитель», совершенно не мешая моей молитве, объяснил мне всё насчёт предстоящего переезда в Дивеево. Получалось так, что мне нужно было ехать к отцу Петру Кучеру в Задонск и, рассказав ему о случившемся, получить от него благословение на переезд, а затем благословение духовного отца и переезжать вместе с семьёй в Дивеево. А получив там жильё, начать трудиться по восстановлению храма Умиления, и по окончанию этого - встретить Воскресшего из мёртвых Преподобного Серафима Саровского. В тот же день рассказал обо всем этом супруге и она согласилась на переезд, но только попросила, чтобы я поехал в Задонск как можно быстрее, чтобы не было неопределённости.

Мои поездки в Задонск и Землянск (к своему духовному отцу) оказались волнительными, но явно управленными, и после них, как всегда, открылся «зелёный свет» и мы оказались в Дивеево в одном из домов деревни Осиновка, где увидели столько чудес, что для описания их понадобится целая отдельная книга. Добавлю лишь, что предварительное благословение на переезд в Дивеево от матушки игумении Сергии я получил в результате поездки в Серафимо-Дивеевский женский монастырь на Покров Божией Матери, после того как передал ей, что отец Пётр Кучер благословил меня переезжать в Дивеево восстанавливать храм Умиления.