Иоасаф Белогородский, святитель. История его Мощей

Первое обретение Мощей Святителя Иоасафа Белогородского

Уже к концу XVIII века паломничество к гробу святителя Иоасафа Белгородского достигло таких размеров, что очередной глава епархии епископ Феоктист Мочульский посчитал целесообразным ограничить доступ верующих к нетленным мощам. С этой целью в марте 1791 года он приказал закрыть на замок вход в усыпальницу святителя Иоасафа.

Но распоряжение это действовало недолго. И вот почему. Как гласит предание, ночью явился во сне управителю епархии Феоктисту святитель Иоасаф и строго спросил: "Что ты меня гонишь?" Замок и печать с входной двери усыпальницы были немедленно сняты. Тем более, что и белгородцы усилили свои просьбы к Феоктисту, требуя от него возбудить ходатайство о церковном прославлении своего заступника и покровителя Иоасафа Белгородского.

В декабре 1815 года граждане Белгорода обратились к Феоктисту Мочульскому, бывшему уже архиепископом, и губернатору А. Нелидову с прошением возбудить ходатайство в столице об открытии мощей святителя Иоасафа и о дозволении петь ему в церквах молебны, а также внести его имя в церковные книги и календари, назначить в его честь особый ежегодный праздник.

Свою просьбу белгородцы обосновывали благочестивой жизнью святителя Иоасафа, нетленностью его мощей, покоящихся в склепе Белгородского кафедрального собора, множеством случаев исцелений болезней по молитвам у его гроба, а также все усиливающимся потоком к нему богомольцев не только из ближних, но и отдаленных мест.

В октябре 1817 года Белгород посетил император Александр I. Свита императора побывала в Свято-Троицком соборе и осматривала мощи Святителя, о чем и доложила императору.

Ободренный этим архиепископ Феоктист вступил в переписку с оберпрокурором Святейшего Синода князем А. Н. Голицыным и Петербургским митрополитом Амвросием.

В ответ князь Голицын предписал архиепископу Феоктисту представить в Синод сведения о епископе Иоасафе с указанием случаев исцелений у его мощей.

Такие сведения были представлены. Однако высшая церковная власть нашла их недостаточными для канонизации епископа Иоасафа.

Синод предложил оставить тело святителя Иоасафа "в настоящем его положении и принять благоразумные меры к ослаблению забот и намерения желающих оглашения того тела".

В 1833 году епископская кафедра была переведена из Белгорода в Курск. Белгород со своей святыней оказался на периферии епархии. Курские архиепископы Илиодор (1832- 1860 гг.) и сменивший его на этом посту Сергий (1861-1879 гг.) совершенно закрыли мощи святителя Иоасафа, облекли их поверх архиерейских одежд в глухой саван. Принятые епархиальными властями меры вызывали неудовольствие белгородцев и иногородних паломников, стекавшихся к гробу святителя Иоасафа. Ведь люди уже более ста лет видели лик Святителя всегда открытым и теперь не понимали, почему его закрыли от молящихся.

Но и эти обстоятельства не могли уменьшить у верующих прилив религиозных чувств. Людской поток к мощам епископа Белгородского не только не иссяк, но увеличивался.

Новую попытку возбудить ходатайство перед высшей церковной властью о причислении епископа Белгородского к лику святых предпринял в 1874 г. архиепископ Варлаам (в миру Василий Успенский).. Будучи много лет настоятелем Свято-Троицкого монастыря, Варлаам лично собрал множество свидетельств от больных, получивших исцеление у мощей епископа Белгородского. Однако и эту просьбу Синод оставил без удовлетворения.

В 1833 г. была издана брошюра "Краткое описание жизни преосвященного Иоасафа Горленко, епископа Белоградского", написанная племянником святителя И. И. Квиткой. Огромную работу по выявлению и сбору материалов о подвижнической деятельности Иоасафа Горленко провели его потомки братья Жеваховы. Подытожил и обобщил весь материал, который был собран и накоплен предшествующими биографами Святителя, епископ Рыльский Никодим (с 1913 по 1919 гг. - епископ Белгородский).

В то же время архиепископ Курский и Белгородский Питирим, поддерживая мощный голос паствы, вошел с ходатайством в Священный Синод, прося его "приклонить свое внимание к благоговейному и смиренному заявлению современников, предки которых были очевидцами и свидетелями богоугодной жизни и ревностного служения церкви преосвященного Иоасафа, епископа Белгородского и Обоянского".

Весной 1909 года по указу Святейшего Синода была создана специальная комиссия для выработки обоснований причисления епископа Белгородского и Обоянского Иоасафа к лику святых. Комиссия работала в Белгороде семь дней - с 19 по 25 мая 1910 года.

В конце того же года в Святейший Синод поступил доклад за подписью руководителя комиссии князя Н. Д. Жевахова и протоиерея А. И. Маляревского. В нем подтверждалась достоверность чудотворного влияния мощей святителя Иоасафа на тех, кто с искренней верой прибегал к их помощи, и обосновывалась необходимость официального церковного прославления бывшего епископа Белгородского.

На основании этих представлений Святейший Синод сделал свои выводы и подал царю доклад о необходимости и целесообразности канонизации бывшего епископа Белгородского Иоасафа Горленко.

Николай II полностью согласился с предложением Синода. В соответствии с решением императора Святейший Синод постановил: "...Совершить 4 сентября сего 1911 года торжественное открытие мощей святителя Иоасафа" и объявил "во всенародное известие" о признании епископа Белгородского Иоасафа "в лике святых..., а нетленное тело его - мощами святыми". Впредь же предлагалось память епископа Иоасафа праздновать два раза в год: в день его смерти 10 декабря и "в нарочитый день" открытия мощей 4 сентября.

За неделю до начала торжеств в Белгороде журнал "Русский паломник" писал: "Более 156 лет прибегают верующие к мощам Святителя, и только один Бог знает сколько за это время случилось чудесных исцелений, сколько прозрело слепых, сколько стало ходить параличных и т. д... Не помогают врачи - едут к Святителю - и возвращаются здравыми. Пока записано до 400 чудесных исцелений, но записаны лишь те, которых исцелившиеся не пожелали или не могли скрыть".

В связи с предстоящей канонизацией нового святого стал вопрос об изображении его на иконах. Наиболее удовлетворяющей всем требованиям канонической иконы была признана икона кисти киевского художника Ивана Ижакевича.

Ко дню прославления для мощей епископа Иоасафа был изготовлен кипарисовый гроб и серебрянная рака. На раку пошло 322 фунта серебра. Раку поместили в северной части Свято-Троицкого собора. Над ракой установили сень - позолоченный трехглавый шатер с ажурным орнаментом.

День прославления мощей святителя Иоасафа белгородские власти и духовенство планировали провести особенно торжественно.

Группа гласных Белгородской городской думы выступила с инициативой пригласить на торжество императора Николая II и членов царствующей фамилии. Однако приезд царя в Белгород не мог состояться по независящим от него причинам. Изъявили желание приехать в Белгород на празднование 4 сентября два члена царской фамилии: великий князь Константин Константинович и великая княгиня Елизавета Федоровна.

За несколько дней до назначенных торжеств прославления святителя Иоасафа и открытия его мощей в Белгород со всех сторон стал стекаться народ. Третьего сентября к городу начали приближаться колонны крестных ходов с иконами и хоругвями. Они двигались сюда с харьковского, курского, корочанского и грайворонского направлений.
Почти всю географию необъятной России представляли в те дни в Белгороде паломники из разных мест. Кроме огромного числа людей из окрестных городов и сел сюда прибыли почитатели святителя Иоасафа из Архангельского края и Бессарабии, с Волги и Причерноморья. Из далекой Сибири прибыли 86 паломников во главе со священником И. Шариным. Была представлена здесь даже Камчатка в лице иеромонаха Нестора. Приехали в Белгород иноки из Старого Афона. Прибыли потомки святителя Иоасафа - представители рода Горленко.

В общей сложности к началу торжеств стеклось в Белгород до 200 тысяч паломников.

На торжества в Белгород прибыли верховные иерархи из соседних и многих отдаленных губерний: Московский митрополит Владимир, Харьковский архиепископ Арсений, Курский - Питирим, Полтавский - Назарий. Тут же были епископы: Рижский - Иоанн, Орловский - Григорий, Белгородский - Иоанникий, Рыльский - Никодим, Сухумский - Андрей, Гродненский - Елевферий.

Над городом и окрестностями стоял "целодневный звон" колоколов всех белгородских церквей и монастырей.

3 сентября верховные церковные иерархи, отслужив в Свято-Троицком соборе панихиду с поминовением епископа Иоасафа, спустились в пещеру и переложили нетленные мощи из старого гроба в новый кипарисовый.

В воскресенье, 4 сентября, с раннего утра народ валом повалил на площадь перед монастырем, заполнил прилегающие улицы. В 6 часов вечера начался торжественный благовест ко всенощному бдению. Оно проходило не только в Белгороде, но и во всех церквах епархии.

Затем начался крестный ход. Духовенство (около 400 человек) обносит гроб вокруг храма. Его приветствовали многотысячные массы людей, собравшихся в ограде монастыря, на прилегающей к храму площади и городских улицах. Почти час продолжался крестный ход вокруг Свято-Троицкого монастыря. Затем крестный ход возвращается в собор. Кипарисовый гроб с мощами устанавливается в серебряную раку под шатровой сенью.

В общей сложности торжества в Белгороде длились целую неделю - со 2 по 9 сентября. Сотни тысяч людей прошли в эти дни возле гроба с мощами святого Иоасафа.

После прошедших в Белгороде торжеств известность и слава о святителе Иоасафе докатилась до самых отдаленных уголков России. Поток паломников сюда стал еще больше, чем был до прославления. Здесь умножилось число святынь, связанных с именем и делами чудотворца Иоасафа. Раньше паломников влекла сюда пещера, в которой стоял гроб с его мощами. Пещера продолжала сохраняться, как святыня, и после перенесения мощей в собор, в серебряную раку. В ней оставался прежний дубовый гроб, в котором мощи святителя Иоасафа пролежали более полутора веков. Тут же находился жезл епископа, собственноручно отделанный его любимой сестрой Параскевой, стояла фамильная икона Владимирской Божией Матери, которой родители благословили Иоасафа на путь пастырского служения.

В самом Свято-Троицком соборе неподалеку от новой серебряной раки с мощами стоял застекленный шкаф с предметами облачения епископа Иоасафа. Проходя мимо шкафа, посетители видели эти предметы: подрясник, пояс, два креста, митру, омофор, саккос, панагию, подризник, поручи - в них он был погребен после смерти в 1754 году. Покои Святителя Святителя также были превращены в своеобразный музей: здесь бережно сохранялись вещи, которые воссоздавали быт и образ жизни подвижника Иоасафа Горленко.

Император Николай II с семьей посетил Белгород в декабре 1911 года. Возвращаясь из Ливадии в Петербург, царь, видимо, не забыл о приглашении его городской думой на торжества открытия мощей святителя Иоасафа, которое осталось тогда неисполненным. Все члены царского семейства приложились к мощам Святителя Иоасафа, коленопреклоненно молились во время молебна.

Как писал в "Курских епархиальных ведомостях" епископ Рыльский Никодим: "Этим высочайшим посещением их величеств и поклонением святым мощам святителя Иоасафа как бы завершились великие дни белгородских торжеств".

Утрата и второе обретение Мощей Святителя Иоасафа Белогородского

23 августа 1920 года народный комиссариат юстиции принял постановление "О ликвидации мощей", подписанное наркомом Н. Д. Курским.

Выполняя указание центра, 5-й Белгородский уездный съезд советов принял постановление о вскрытии мощей епископа Иоасафа Горленко. Оно состоялось 1 декабря 1920 года. Вскрытие производилось под руководством специально назначенной комиссии, в которую входили не только представители государственной власти, но и духовенства. Произведя вскрытие гробницы, комиссия составила официальный акт, подписанный всеми ее членами. Он был опубликован в "Курской правде" за 10 декабря 1920 года.

Воспоминания о факте вскрытия мощей Иоасафа Белгородского можно найти в мемуарах протопресвитера Михаила Польского, который после Октябрьской революции эмигрировал за границу.

"В 1921 году, приблизительно в январе месяце, местные газеты Белгорода стали кощунственно писать о мощах святителя Иоасафа, называя их чучелом, набитым соломой, выдумкою духовенства для эксплуатации народа и высказывая прочие, свойственные большевикам, мерзости. После этих издевательств власти потребовали от Белгородского епископа Никона (Пурлевского), чтобы он всенародно обнаружил "миф" о якобы нетленных мощах. Ворвавшись в Троицкий собор, где почивали мощи святителя Иоасафа, большевики хотели сами, нечестивыми руками, обнажить тело Святителя. Но тут раздался грозный голос епископа Никона: "Потерпите немного и увидите чучело, набитое соломой, я сам его вам покажу". Этим временем владыка облачился и вместе с находившимися там иерархами, обливаясь слезами, стал разоблачать Святителя. Снявши нательное белье, вынули святые мощи из гробницы, и владыка, показывая их большевикам, сказал: "Вот наш обман", - и вновь залился слезами. Последовало гробовое молчание. Устыдились ли насильники своих гнусных и напрасных нападок, не известно, но перед ними действительно находилось нетленное тело Святителя, скончавшегося в 1754 году".

Далее автор утверждает:

"Из четырех присутствующих врачей только один, нерусский и нехристианин, дерзнул вонзить ланцет в область живота Святителя. Был составлен протокол, в котором говорилось, что это Иоаким Горленко (мирское имя Святителя), скончавшийся в 1754 году 10 декабря, и что ввиду климатических условий места его погребения тело его не подверглось тлению".

Далее, по словам протопресвитера Польского, события развивались так:

"В тот же день вечером безбожники ворвались в дом владыки и под угрозой револьвера заставили его подписать протокол, что якобы с его согласия мощи Святителя увозятся из Белгорода. Владыка отказался подписать, и один из чекистов ударил его револьвером по голове, сбросил на пол и топтал и бил его ногами. Страдалец пролежал несколько часов без сознания".

А закончилась вся эта операция так:

"В наскоро сколоченном ящике, устланном внутри стружками, безбожники тайно ночью увезли обнаженное тело святителя Иоасафа в Москву, в анатомический музей, где в таком виде выставили его напоказ посетителям музея и много верующих приходило сюда, чтобы незаметно помолиться здесь и поклониться святым останкам Святителя ".

Таким образом, мощи Иоасафа Белгородского, пролежавшие в гробу 166 лет, были превращены в обыкновенный экспонат анатомического музея и выставлены напоказ посетителям. Многие побывавшие в музее видели его там собственными глазами. Есть и письменные свидетельства о впечатлениях от этого зрелища.

В книге "О чудесах и чудесном" Анастасия Цветаева так описала свое посещение анатомического музея в Москве.

"Это было, как мне помнится, в 1924 году. В Москве, на Петровке, в высоком особняке... помещался Музей Наркомздрава. И там на втором этаже был зал, где, в доказательство несуществования мощей (а существования мумификации), под большой витриной, под стеклом с перекладинами, лежали мощи св. Иоасафа Белгородского... Епископов, мне сказали, хоронят с длинными волосами, как полагается православному священству, но теперь он лежал остриженный под первый номер еле серебристой головы. Я видела образ его и сразу узнала нос с горбинкой, строгие благородные черты. Высокого роста, епископ лежал обнаженный, с куском картона на чреслах, закрытые глаза - не видели, слава Богу! И стали мы с сыном - подростком ходить в Музей, прикладываться к мощам, стараясь делать это незаметнее. Думаю, мы были не единственными".

Эти строки Анастасия Цветаева писала в августе 1990 года. Анатомического музея на Петровке уже давным-давно не было. И писательница заканчивала свой очерк вопросом: "Куда перевезли мощи св. Иоасафа Белгородского, целы ли они где-нибудь?".

Ответ на этот вопрос Анастасии Цветаевой могла бы дать Марья Ивановна Соснина, родившаяся в 1913 году. В середине 30-х годов ей довелось увидеть мощи Иоасафа Белгородского уже не в Москве, а в Ленинграде, в Музее истории религии и атеизма, который размещался в Казанском соборе. Марья Ивановна поведала о своих впечатлениях от посещения музея своей знакомой Н. А. Лукиной, которая и записала с ее слов рассказ об увиденных там мощах Иоасафа Белгородского.

"В 1936 году, - рассказала М. И. Соснина, - я с мужем зашла в Казанский собор, он был уже Музеем истории и атеизма... У правого придела на подставке стоял прямоугольный стеклянный ящик. Мощи лежали обнаженными, прикрыты в низу живота тканью. Длина мощей около 160 см. Цвет мощей желтовато-белый. Мышцы были хорошо сохранены, целостные, только слегка сломан кончик носа. Лицо ровное, чувствовались мышечные ткани. На мощах был разрез от низа груди вниз, примерно на 20 см. В разрезе были видны слои мышечных тканей".

Белгородец П. В. Максимов, очевидец вскрытия мощей в Белгороде в 1920 году, спустя семьдесят лет написал архиепископу Курскому и Белгородскому Ювеналию письмо, в котором рассказал об известных ему обстоятельствах и дальнейшей судьбе мощей Иоасафа Белгородского. "После вскрытия мощей в Белгороде, - писал П. В. Максимов, - они были отправлены в Москву в антирелигиозный музей, где находились до Отечественной войны. После войны распространился слух, что мощи погибли во время одной из бомбежек. Однако, когда в Белгороде шла подготовка к организации областного краеведческого музея, мне стало известно, что один из лекторов-атеистов областной организации общества "Знание" - член обкома КПСС тов. Дзекунов командируется на несколько месяцев в Ленинград для повышения квалификации с поручением похлопотать о получении экспонатов для белгородского музея. После своей командировки... Дзекунов докладывал: "Я получил разрешение от руководства Центрального музея истории религии и атеизма осмотреть его запасники, находящиеся в нижнем этаже бывшего Казанского собора... Я обнаружил длинный ящик с прикрепленной к нему биркой, на которой было указано, что в нем мощи Иоасафа Белгородского из московского антирелигиозного музея. На мою просьбу отправить их в Белгород, мне ответили, что они в ближайшее время будут экспонироваться в главном зале музея...". И действительно, уезжая из Ленинграда, он (Дзекунов) видел эту экспозицию и узнал, что она вызвала большой поток верующих ленинградцев к мощам святителя Иоасафа в качестве паломников, которые открыто молились около них, что передача их в белгородский музей крайне нежелательна, так как вызовет "оживление культа Иоасафа Горленко на юге России и на Украине". Тов. Дзекунов как член обкома партии сообщил аудитории, что "обком отказался теперь от поддержки этого предложения в силу указанных мотивов...".

Возвращению мощей епископа Иоасафа в Белгород предшествовала большая и кропотливая работа, связанная с их поиском, опознанием и идентификацией.

И вот в марте 1991 года на имя митрополита Ленинградского и Ладожского Иоанна поступило большое письмо от Л. А. Соколовой. В нем Людмила Аркадьевна передала сведения, услышанные ею от своего отца Аркадия Васильевича Соколова.

Отец Людмилы Аркадьевны всю жизнь проработал бригадиром плотников в ленинградском объединении "Реставратор". Его бригада занималась в основном восстановлением и ремонтом храмов.

В начале 1960-х годов бригаде А. В. Соколова поручили заменить кровлю Казанского собора, в котором тогда размещался Музей истории религии и атеизма.

"Во время работы, - писала митрополиту Иоанну Людмила Аркадьевна, - случайно упала доска на пол чердака и послышался звон разбитого стекла. Отец спустился вниз и увидел, что разбилась стеклянная крышка деревянной раки, в которой лежало тело, обернутое пеленой. Еще несколько лет рака с телом стояла на чердаке, затем она была выставлена в экспозиции Музея религии и атеизма в северном приделе собора напротив могилы Кутузова".

В 1970 году в Ленинграде были отмечены случаи заболевания холерой. Опасаясь распространения заразы, администрация музея, по сообщению Людмилы Аркадьевны, распорядилась убрать тело Иоасафа Белгородского. Комендант музея предложила Аркадию Соколову и его напарнику Владимиру Прудникову вынести мощи Иоасафа Белгородского в подвал и там закопать, чтобы их не увидела санитарная инспекция. Но плотники Соколов и Прудников не решились закапывать мощи в сырой грунт и в тайне от музейного начальства распорядились по-своему.

"Мой отец, - писала Л. А. Соколова ленинградскому митрополиту, - завернул мощи святого в простыни, которые ему дала комендант, и вместе со своим другом Прудниковым Владимиром Ивановичем поднял на чердак (комендант возражала против этого и хотела, чтобы мощи закопали в холодном подвале). В шлаке одного из отсеков перекрытия они выкопали яму и захоронили святыню. Мой отец и его друг надеялись, что в сухом и чистом шлаке мощи сохранятся".

Рассказав всю эту историю дочери Людмиле Аркадьевне, отец затем изложил свои мысли на бумаге и заверил подписью. В ближайшую же субботу Людмила Аркадьевна поспешила в собор к настоятелю и рассказала ему обо всем, что услышала от отца. Тот посоветовал ей обратиться к секретарю митрополита. "Но так как я человек малоцерковный, - продолжала Л. А. Соколова, - и не была твердо уверена, что за 20 лет мощи не были найдены кем-либо из работников музея, то не решилась обратиться к Вашему секретарю. Я познакомилась с Натальей Дмитриевной Недошковской, которая является членом общины Казанского собора. Наталья Дмитриевна взялась за организацию поисков захоронения".

Но делать это было нелегко. Администрация музея не допускала никого из посторонних к своим фондам, которые хранились в запаснике на чердаке Казанского собора. Тогда обе женщины прибегли к обходному маневру. Они воспользовались тем, что в то время на чердаке собора проводились работы по составлению плана реставрации. Руководил ими главный архитектор "Реставрации" А. Г. Леонтьев. По их просьбе Александр Гаврилович включил в список для работы на чердаке Аркадия Васильевича Соколова, его дочь Людмилу Аркадьевну и историка-египтолога из Ленинградского университета. Свой замысел Людмила Аркадьевна объяснила так: "Необходимость прибегнуть к такой уловке была вызвана боязнью непродуманных действий со стороны администрации музея в случае обнаружения захоронения мощей святого ". Поиски захоронения на чердаке назначили на 28 февраля 1991 года. Людмила Аркадьевна продолжала.

"Мы вчетвером (мой отец, я, Леонтьев и египтолог Валентина Ивановна) встретились у Казанского собора и поднялись на чердак. Там нас ждали два землекопа, Андрей и Ильяс. В ближайшем от лестницы отсеке перекрытия, на который указал отец, где было все уже не раз копано-перекопано..., под слоем шлака примерно 15-20 см после нескольких движений лопаты наткнулись на что-то. Мы поняли, что здесь захоронение, и дальше осторожно очистили от шлака мощи... Святой лежал головой к окну со сложенными на груди руками, тело его было обернуто черным материалом, похожим на бархат... Александр Гаврилович освободил ступни святого от черного материала, и мы увидели белую пелену. Валентина Ивановна сказала, что, конечно, это не египетская мумия, а, скорее всего, мощи православного святого".

Оставив на чердаке обоих землекопов, Ильяса и Андрея, участники поисковой группы спустились вниз и позвонили настоятелю собора игумену Сергию.

А когда вновь поднялись на чердак собора, там уже действовали телевизионщики из невзоровской группы "600 секунд". "Я, - писала Л. А. Соколова, - пыталась препятствовать их съемке, так как почувствовала, что они приближаются к святыне без должного благоговения, но мои действия не имели успеха. В пятницу в репортаже Невзорова прозвучало, как в криминальной хронике, что человеческие останки были закопаны в грязь и голубиный помет".

Затем на чердак поднялись директор музея С. А. Кучинский со своими сотрудниками. Осмотрев "находку", директор музея предложил всем спуститься вниз, где уже находился игумен и настоятель собора Сергий (Кузьмин).

Через два дня после этого, 2 марта, настоятель Казанского собора отец Сергий представил рапорт митрополиту Ленинградскому и Ладожскому Иоанну. Настоятель докладывал, что 28 февраля бригадой реставраторов на чердаке собора в междукупольном пространстве в шлако-изоляционной засыпке обнаружены мощи человека в полный рост, завернутые в ткань.

Настоятель Казанского собора Сергий просил митрополита Иоанна назначить церковную комиссию для открытия и опознания найденных мощей и указать ей дальнейший образ действий. К рапорту игумен Сергий приложил персональный состав комиссии из духовных и гражданских лиц. На рапорте митрополит Иоанн наложил резолюцию: "Опустить неизвестные мощи с чердака в нижние помещения собора. Произвести опознание мощей. Комиссию по открытию и идентификации останков утверждаю".

К 12 марта комиссия завершила обследование останков и представила итоги в рапорте митрополиту Иоанну. К рапорту комиссия приложила "Акт освидетельствования неизвестных мощей, обнаруженных в Государственном музее истории религии (Казанский собор)". Из Музея истории религии и атеизма останки пока еще неизвестного человека перевезли в ближайший храм - Спасо-Преображенский собор. Здесь они находились в нетронутом виде до прихода комиссии, которая и установила их идентичность с епископом Иоасафом Белгородским. В "Акте освидетельствования", составленном 13 марта 1991 года, читаем:

"После снятия оберточных материалов перед членами комиссии оказалось тело человека мужского пола с полностью сохранившейся плотью, желтовато-коричневого цвета, со сложенными крестообразно руками ниже груди. Длина тела 177 см. Голова полностью сохранилась. Волосяное покрытие слабое, рыжевато-серого цвета, челюсти сомкнуты, рот слегка приоткрыт, верхние и нижние передние зубы целы. Нос с горбинкой, бороды и усов нет, под подбородком частично сохранились темные волосы. Лоб покатый, надбровные дуги - выпуклы. На животе под скрещенными руками имеется разрез в виде буквы "Н", видимо сделанный спустя много лет после того, как плоть была уже полностью высохшей, так как края разреза плотно примыкают друг к другу. Через разрез просматриваются высохшие внутренние органы. На груди у левого плеча имеется небольшое повреждение. На спине возле поясницы также находится повреждение. Плоть на голенях частично истлела, на левой стопе, над пятой имеется повреждение мягких тканей и отсутствует большой палец. Между скрещенными руками оказались остатки истлевшей полотняной ткани. Кисти имеют тонкие пальцы с сохранившимися ногтями. Размер между согнутыми локтями - 62 см. Длина стопы - 25 см. Длина ноги от стопы до бедра - 90 см. На груди с правой стороны на плоти имеется отпечаток четырехконечного креста 4х7 см".

Активное участие в опознании, идентификации и возвращении мощей епископа Иоасафа приняло белгородское духовенство, в первую очередь игумен Иоанн Попов - нынешний архиепископ Белгородский и Старооскольский, настоятель Преображенского кафедрального собора города Белгорода протоиерей Олег Кобец и настоятель Иоасафовского собора Белгорода Леонид Константинов.

Большую помощь оказали им сотрудники Белгородского областного краеведческого музея. Дело в том, что в фондах музея хранились документы, связанные с деятельностью и памятью управителя Белгородской епархии епископа Иоасафа, в том числе и фотокопия публикации в "Курской правде" акта о вскрытии гробницы в 1920 году. А так как музей располагался в Преображенском соборе, то в нем оказались реликвии и материалы из Свято-Троицкого собора, разрушенного в 1920-х годах.

Настоятель Преображенского собора протоиерей Олег Николаевич Кобец говорил корреспонденту "Белгородских епархиальных ведомостей" в 1998 году:

"Именно музей, с которым мы временно находились в одном храмовом здании, способствовал опознанию найденных в Санкт-Петербурге (тогда еще Ленинграде) мощей. Дело в том, что в фондах музея хранились протокол и акты большевистских властей о вскрытии мощей в 1920 году с подробнейшим описанием и фотоснимками. А когда стал вопрос об опознании, именно по этим документам, представленным нам сотрудниками музея, и удалось точно установить подлинность мощей Святителя в 1991 году".

Сравнили результаты обследования в Ленинграде с теми, которые были получены при вскрытии мощей епископа Иоасафа в Белгороде в 1920 году. Они полностью совпали. Из Ленинграда позвонили в тот же день архиепископу Курскому и Белгородскому Ювеналию. Он подтвердил, что, со слов одного пожилого человека, видевшего вскрытие раки епископа Иоасафа в 1920 году, на левой ноге у мощей не было большого пальца. Тот же очевидец подтвердил, что вскрывавшие мощи сделали тогда на животе разрез в форме буквы "Н", чтобы удостовериться, не наполнена ли внутренняя полость бальзамическими веществами.

Итак, никаких сомнений не оставалось. Тело человека, найденного на чердаке Казанского собора, было не чем иным, как мощами Иоасафа Белгородского, прославленного еще 80 лет назад и причисленного к лику святых.

С 28 февраля по 10 августа 1991 года мощи епископа Белгородского Иоасафа находились в Спасо-Преображенском соборе Санкт-Петербурга (тогда еще Ленинграда). После идентификации и опознания останков их переоблачили в архиерейские одежды и переложили в новую гробницу. В этой церемонии, наряду с высшими иерархами Курско-Белгородской и других епархий, приняли участие представители белгородского духовенства игумен Иоанн Попов, протоиереи Олег Кобец и Леонид Константинов.

На протяжении почти полугода, пока еще мощи епископа Иоасафа пребывали в Спасо-Преображенском соборе, к ним притекал поток верующих. За это время у гроба Святителя побывали тысячи ленинградцев и гостей города.

Вечером 13 июля Спасо-Преображенский собор встретил колокольным звоном Патриарха Алексия II, прибывшего в Ленинград на торжество второго обретения мощей святителя Иоасафа Белгородского. Вместе с ним в собор прибыли: митрополит Санкт-Петербургский и Ладожский Иоанн, архиепископы Курский и Белгородский Ювеналий, Тамбовский и Мичуринский - Евгений, епископы Ульяновский и Мелекесский - Прокл, Новгородский и Старорусский - Лев, Истринский - Арсений, Подольский - Виктор.

Когда из алтаря храма показалась рака с мощами святителя Иоасафа, весь собор запел: "Величаем тя, святителю отче Иоасафе, и чтим святую память твою, ты бо молиши о нас Христа Бога нашего".

Участники торжеств по случаю второго обретения мощей епископа Иоасафа Белгородского приняли решение учредить в Петербурге общину часовни его имени. Инициатором этого начинания стала Людмила Аркадьевна Соколова, которая внесла столь огромный вклад в поиск и обретение мощей святителя Иоасафа. Адрес часовни в Петербурге - Васильевский остров, 23-я линия, дом 16. Каждый четверг в этой часовне служится молебен Иоасафу Белгородскому.
Из Петербурга гробу с останками епископа Иоасафа предстоял последний путь к месту постоянного упокоения - в город Белгород.

Вот процессия с мощами Святителя прибыла в Москву. Крестным ходом встречала их православная столица.
12 августа на патриаршую литургию собрались верующие со всей Москвы. После ее окончания люди часами стояли в очереди, чтобы приложиться к мощам.

В московском Богоявленском соборе рака с мощами святителя Иоасафа простояла до 3 сентября. И все это время возле нее церковнослужители совершали молитвы.

Из Москвы рака с мощами Святителя Иоасафа была перевезена в Курск, в Сергиево-Казанский кафедральный собор, который незадолго до своей кончины освятил епископ Иоасаф. В этом соборе рака с его мощами простояла две недели. Все это время к ним был открыт свободный доступ верующих.

15 сентября в Курск прибыл Патриарх Алексий II. В тот же день он совершил Божественную литургию у раки святителя Иоасафа перед отправкой мощей в Белгород.

17 сентября 1991 года мощи святителя Иоасафа после более чем семидесятилетнего отсутствия вновь были возвращены в Белгород, где почти два с половиной столетия назад жил, трудился, почил и был погребен епископ Белгородский Иоасаф.

Встречать раку с его мощами вышли тысячи белгородцев. Автомобильная процессия въезжала в город с севера, откуда 243 года назад впервые въезжал в Белгород назначенный сюда епископом Иоасаф Горленко.

Въехав в Белгород с севера, автомобильная процессия остановилась на перекрестке улиц танкиста Попова и Мичурина. Отсюда сопровождающие раку с мощами священнослужители и горожане крестным ходом с иконами и хоругвями направились в старинный Иоасафовский собор, располагающийся на территории закрытого Старого городского кладбища.

Давно нет уже в Белгороде Свято-Троицкого собора, в котором служил и был погребен епископ Иоасаф. Не осталось следов и от пещеры, устроенной под собором по последнему завещанию святителя Иоасафа, в которой почивали его мощи более полутора веков. Поэтому постоянное место для установления раки с мощами Святителя было приготовлено в Преображенском кафедральном соборе, находящемся совсем недалеко от бывшего Свято-Троицкого собора.

В тот же день 17 сентября после молебна в Иоасафовском соборе процессия с мощами Святителя направилась крестным ходом в Преображенский собор. Весь путь ее был усыпан цветами.

На торжества в Белгород прибыл Патриарх Алексий II. В Преображенском соборе он отслужил Божественную литургию и произнес Слово в память святителя Иоасафа. Поздравив собравшихся с днем памяти епископа Белгородского Иоасафа и со вторым обретением его мощей. Патриарх сказал:

"Святитель Иоасаф был и остается правилом веры и образом милосердия. Нам нужно следовать примеру его жизни. Где бы ему не пришлось совершать свое служение, он объединял и русских, и украинцев, и жителей Севера и южных областей. Сегодня, как никогда, нам надо объединяться. И объединять нас должна вера Христова. Пусть же пример святителя Иоасафа объединит всех нас в вере православной, в делах милосердия и любви по отношению к ближним."

И опять идут люди в храм поклониться мощам святого Иоасафа, как более полутора веков текли в Свято-Троицкий собор паломники со всей Руси. Верующие белгородцы свято чтут память епископа Иоасафа, своего небесного покровителя, жившего два с половиной века назад. Его чтили наши далекие и близкие предки, будут чтить и наши потомки.

Акт вскрытия мощей

"В 12 часов 15 минут дня священнослужители внесли на середину церкви два стола, один - покрытый парчой с бархатной подушкой. Прибыла комиссия, но стоявший караул из курсантов без разводящего отказался пропустить комиссию к раке (гробу). По прибытии разводящего караул был снят...В 12 часов 39 минут открывают раку сами священнослужители, снимают покрывала, вынимают из большого гроба маленький гроб и несут вместе с мощами на середину церкви, на стол. По снятии покрывала обнаруживается фигура в саккосе, в омофоре и митре с панагией и крестом. Лицо закрыто шелковой материей с изображением шестиконечного креста. Труп лежит на спине со сложенными на животе руками. Кисти рук в рукавичках белых (верхние) и малиновых (нижние). При снятии рукавичек обнаруживаются кисти рук, на коих правая высохшая - желто-коричневого цвета, левая - грязно-желтого цвета. Обе кисти с ярковыраженными сухожилиями на их тыловой поверхности. При попытке их развести - руки остаются окаменевшими. Ногти на пальцах сохранили форму, но цвет их такой же как и сама кисть. Отвести руки от туловища не удается, так как они находятся в состоянии сильного высыхания. Снимаются два покрывала с лица. Обнаруживается череп и лицо темно-коричневого цвета с резко высохшими кожными покровами. Все лицо изрыто, особенно на подбородке, маленькими углублениями, напоминающими червоточины. Вместо глаз - два небольших углубления с остатками в верхней части век, ресниц и бровей нет. Подбородок покрыт сильно высохшей кожей, сложившейся в одну большую складку, идущую по краю обеих нижних челюстей. При давлении пальцем эта складка поддается. Рот закрыт, а губы совершенно источены и потеряли свою форму. В зияющих отверстиях рта виднеются плотно стиснутые зубы. На носу мягкие части затвердели и сильно сократились. Ноздрей не видно - остались только следы их. Левая ушная раковина высохла, от правой остались только следы в виде неправильной формы кожной складки. Череп покрыт короткими седыми волосами, весьма редкими и легко выдергивающимися. На затылочной части черепа волосы почти отсутствуют.

Голова совершенно неподвижная и слегка приподнята - к подушке не прикасается. При постукивании по черепу получается звук пустоты Затем скелет был вынут из гроба и положен на стол, покрытый парчой. При помощи ножниц снимается облачение, омофор, в которых обнаруживается маленький образок с изображением Иоасафа и Владимирской Божией Матери, бумажки, мелкие деньги, николаевские марки, донские и керенские кредитки.

На левой стороне груди была положена "воздушка" синего цвета, квадратной формы.

При снятии епитрахили слышится сильный неприятный, затхлый запах, что служители церкви старались опровергнуть. По снятии облачения труп оказывается в длинной белой рубахе, причем на внутренней поверхности левого рукава рубахи, а также на спине оказывается сор в виде пыли и отдельных разной величины кусочков, напоминающих грязь. В области правого локтя - прилипшие к высохшим кожным покровам остатки какой-то пеньковой ткани (по заявлению самих служителей - это остатки прежней рубашки, в которой Иоасаф погребен). На шее обнаруживаются кожные складки, наполненные порошком, по-видимому, от высохшей кожи.

Кожные покровы груди, верхних конечностей, живота, нижних конечностей и спины - в глубоких высохших складках. Очертаний мышц под высохшей кожей совершенно не видно. Живот слегка впалый, кожные покровы грязно-серо-желтого цвета. Ступни ног грязно-коричневого цвета При разрезе наружного покрова высохшей кожи извлекаются остатки мышц наподобие пеньки. На кожных покровах спины и обеих ягодиц - засохшие и истлевшие складки, превращающиеся в пыль при дотрагивании пальцем. При вскрытии брюшной полости, она оказывается в большей своей части истлевшей, как и сальник с кишечником и остатками печени. При вскрытии полости слышен специфический удушливый, затхлый запах.

Обе стопы ног сохранили свою форму, кожа высохла - грязно-бурого цвета. Ногти приобрели общий оттенок.

На обеих кистях рук углубления в форме, напоминающей червоточину, и через них проникает насквозь между костями пинцет.

Весь труп совершенно высохший и настолько легковесен, что поднимается одной рукой взрослого человека.

Труп находится в стадии мумификации (высыхания) и окаменения вследствие того, что при погребении был положен в сухую пористую песчанную почву, предотвращающую быстрое гниение.

Труп был поднят на руки священнослужителями и показан всем присутствующим".

• • •

Поруганные мощи Белгородского Святителя Иоасафа были советскими властями увезены в Москву и помещены в стеклянном ящике. в находящийся на Петровке Анатомический Музей. (Как мы слышали от очевидцев, рядом с замаринованной в спирту крысой).Одна моя землячка ежегодно ходила в музей 4-го сентября - в день памяти Св. Иоасафа - чтобы поклониться ему. Однажды, когда она, стоя на коленях, молилась и крестилась, к ней подошла коммунистка-учительница, осматривавшая музей со своими ученицами.

"Что вы тут делаете?" - обратилась она к молящейся. "Зачем вы руками машете?".

"Молюсь у мощей Св. Иоасафа и крещусь", - ответила та спокойно.

"Для этого у вас есть здание культа, а в музеях это запрещено".

" О таком запрещении здесь объявления не вывешено", возразила моя землячка. "А молиться всяк волен, где хочет".
Девочки смотрели на нее с любопытством и вместе с тем казались смущенными.

"Хотите, дети, я вам расскажу о Св. Иоасафе?" - обратилась она к ним.

"Хотим, хотим", раздались детские голоса.

Девочки обступили ее и слушали с тем жадным вниманием, которое присуще только детям, а коммунистка осталась в одиночестве. Она стояла, насупившись и бросая на "церковницу" злобные взгляды, в нетерпеливом ожидании, когда "это безобразие кончится".

Когда оно кончилось, дети поблагодарили рассказчицу, добавив, что "очень интересно", и, простившись с ними, "церковница" ушла домой. ( Нам известен такой случай. Однн из почтенных московских протоиереев, узнав о том, что мощи свят. Иоасафа помещены в Анатомический музей, сразу же явился туда с намерением служить молебен. Увидев перед собою обнаженные мощи чтимого им Угодника, он прикрыл святыню своей рясой и громогласно отпел молебен, после чего был арестован и сослан в Соловки).

Т. к. подобные случаи стали учащаться, властям заблагорассудилось удалить мощи Св. Иоасафа из музея. Куда их перевезли, никто не знал. Говорили, что за Калужскую заставу, в какую-то дачу. Но и там их разыскать не удалось. Много позднее мы узнали, что они находятся на Сухаревке, в домовой церкви Шереметьевского Странноприимного Дома, но в церковь эту никого не пускали...

На этом я покинула Россию (в 1927 г.) и что было дальше, не знаю, но хочу верить, что мощи нашего Белгородского Святителя безбожниками не уничтожены, что находятся они, за грехи наши, под новым тайным спудом, и что настанет радостный день, когда мы удостоимся снова их обрести...

"И сказал Господь: Богъ ли не защитить избранных Своих, вопиющих к Нему день и ночь, хотя и медлит защищать? Я вамъ сказываю, что подаст им защиту вскоре" (Лук. XVIII, 6-8).