НЕТЛЕННЫЙ ВЕНЕЦ СВЯТОЙ РУСИ

ИСТОРИЯ ОБРЕТЕНИЯ МОЩЕЙ прп. ТИХОНА ЛУХСКОГО

Обретение мощей преподобного Тихона Лухского – особенное событие в истории Русской Православной Церкви. И потому, что они пробыли под спудом более пятисот лет, и потому что Господь неоднократно не позволял обрести их раньше положенного срока, и потому, что оно вскрыло непримиримые противоречия между действиями Божиими и способностью воспринимать их священноначалием РПЦ!

Опишу все по порядку, но сначала расскажу об очень интересном случае, произошедшем в городе Лух накануне нашего приезда туда. Какой-то местный блаженный принес в редакцию районной газеты объявление с наклеенной на нем маленькой фотографией настоятеля Тихоно–Лухской обители: «Всем! Всем! Всем! Отец Агафон обрел мощи преподобного Тихона Лухского! Обращаться в монастырь к схиигумену Агафону». После звонка в обитель, опровергнувшую информацию об обретении, объявление печатать отказались. И тогда блаженный принес в редакцию бутылку керосина и, разбив ее, устроил там пожар!

Расскажу также и о том, что после открытия в 1995 году Тихоно–Лухской обители ее братия обращалась за помощью не только к Лухским преподобным – Тихону, Герасиму и Фаддею, но и к «духовнику Земли Русской» преподобному Серафиму Саровскому. И именно после молебнов ему обитель получила столь необходимые средства на свое восстановление. После одного из них, на счет монастыря незнакомой с ним девушкой–оператором был перечислен остаток средств с закрываемого финской компанией счета в 17 тысяч долларов, а после другого, в ящике для пожертвований оказалась пачка в 10 тысяч долларов, которая никак не могла бы пролезть в его узкую щель. То есть, в восстановлении этой обители участие преподобного Серафима было очень заметным!

А сам рассказ об обретении начну со свидетельства о том, что за несколько месяцев до него, батюшка Серафим, давно уже ставший моим небесным руководителем, благословил изготовить для него дубовый гроб–раку, сделав в нем съемную постельку на липучках для смены и стирки. Сразу же после этого сами собой появились средства, изготовитель гроба и замечательный резчик Александр.

Рака была изготовлена, и наша благодетельница Наталия В., командовавшая всеми этапами работ, ни с того ни с сего предложила отвезти ее для освящения в далекую Тихоно–Лухскую обитель. Недоумевая, я начал молиться о вразумлении и получил от батюшки Серафима благословение ехать в Лух. После чего и настоятель Тихоно–Лухского монастыря схиигумен Агафон, которому мы позвонили, тоже благословил нас на эту поездку.

Собравшись туда, я нашел в интернете материалы по истории обители и с удивлением узнал, что мощи преподобного Тихона до сих пор не обретены и находятся под спудом в неизвестном месте. Но мне и в голову прийти не могло, что мы едем туда их обретать!

Однако, по приезду на место, в ночь на праздник Святого Апостолы Фомы 19 октября 2011 года, я проснулся в гостевом домике обители и услышал слова преподобного Серафима Саровского о том, что привоз его раки в обитель ОЗНАЧАЕТ БЛАГОСЛОВЕНИЕ НА ОБРЕТЕНИЕ МОЩЕЙ ПРЕПОДОБНОГО ТИХОНА ЛУХСКОГО!!! Что надо будет отслужить два молебна: об освящении его раки и об обретении мощей основателя Тихоно-Лухской обители, а затем приступить к их поиску. И добавил слова, которые потом не раз рефреном звучали внутри меня: «Обретешь мощи преподобного Тихона – ОБРЕТЕШЬ И МОИ, не обретешь мощей преподобного Тихона – НЕ ОБРЕТЕШЬ И МОИ».

И я стал недоумевать по поводу того, каким образом сообщить обо всем этом отцу Агафону, с которым только лишь вчера познакомился. Но решил, что раз все это идет от Бога, то мне достаточно будет сказать о том, как о внезапно возникшей догадке о неслучайности привоза туда нашей раки, возможно связанным с необходимостью возобновления поиска мощей преподобного Тихона Лухского. На что тот ответил, что и сам подумал об этом. Но добавил, что Святейший Патриарх Алексий хоть и дал ему письменное благословение на обретение мощей, но только с условием участия в нем профессора Беляева. И отец Агафон не раз звонил ему при мне, но тот, как оказалось впоследствии, по причине физической немощи, так и не смог ответить на его звонок.

Однако, после состоявшихся молебнов, во время которых рака стояла на месте бывшего надгробия над лежащими под спудом мощами преподобного Тихона, наша совместная уверенность в необходимости раскопок только усилилась. После чего я спросил отца Агафона: «А что мешает нам в ожидании приезда профессора начать исследовать подвал придельного храма преподобного Тихона и попытаться найти там проход в подвал Крестовоздвиженского?» На что он ответил согласием. В это же время среди паломников обители нашелся поисковик Александр В., имеющий неплохие навыки проведения раскопок. А если сюда добавить мои способности мастера на все руки, опыт прежнего обретения останков, а также изучение антропологии святых мощей, то команда у нас получилась вполне достойной.

Из рассказов местных жителей было известно, что большевики пытались найти, а затем уничтожить ненавистные им мощи преподобного Тихона Лухского. И, по свидетельствам некоторых, это удалось им сделать. В то время как, по утверждениям других, мощи были обнаружены полностью нетленными и замурованы нашедшим их бригадиром МТС в неизвестном для всех месте. Холм за 500 лет, прошедших со времени смерти преподобного, значительно вырос, а над положенными под спуд мощами стоял уже третий по счету храм. Поэтому для начала очень хотелось бы просто попасть в возможно существующие под ним подвалы и тщательно все изучить. Тем более, что отец Агафон сказал, что на утерянном плане, был указан под западной стеной некий проход. В то время как в пристроенном к этой стене храме преподобного Тихона Лухского вход в подземелье находился прямо в полу, и через него можно было бы попасть в соседнее, не нарушая целостности его, уложенных плитками, полов.

Также было известно, что в этом подвале в советское время безследно исчезли два молодых поисковика, скелеты которых были обнаружены только после открытия обители. При этом зубы одного из них крепко–накрепко впились в доску. Что с ними случилось, так никто и не узнал, однако, по рассказам местных жителей, в провал пола колокольни в довоенное время опускали местного тракториста Петра Жемчугова. После возникшего ужасного грохота и крика Петра, он был поднят на поверхность, но так до самой своей смерти и не рассказал о том, что там увидел. К этому следует добавить и то, что по рассказам отца Агафона все его прежние 16–летние попытки обрести мощи преподобного Тихона всегда закончивались полной неудачей. Один раз у нанятого им землекопа пошла кровь горлом, а второй неожиданно полностью забросал вырытую им обширную канаву к тому самому, якобы указанному на плане, проходу в подвал, и отказался от получения положенной немалой платы. А последней попытке отца Агафона найти мощи преподобного помешали – ни много ни мало – бьющие по стенам раскопа и самой обители молнии, которые возникли ниоткуда в совершенно ясную погоду! И с тех пор приступать к возобновлению поисков просто не решались.

Интересно и то, что предыдущий настоятель этой обители, не позволивший бы нам, по словам отца Агафона, начать раскопки, вдруг сбрил бороду и сбежал из обители незадолго до нашего приезда, вернувшись назад только после обретения мощей.

Но у нас всех, несмотря на все эти грозные знамения, настроение было приподнятое, и, опираясь на благословение батюшки Серафиама, мы безо всякого смущения спустились в лаз, ведущий в подполье храма преподобного Тихона Лухского. Комары, которых там были целые тучи, как по мановению волшебной палочки, мгновенно исчезли, а опасности встреч со змеями не предвиделось. Ибо, по известному преданию, преподобный Тихон, укушенный одной из змей, проклял их, и окрестный край в радиусе 40 верст вокруг обители был избавлен от них на целых 500 лет! Хотя за пределами этого радиуса их довольно много.

Весь подвал представлял из себя систему узеньких полукруглых сводиков, через которые едва можно было проползти худому человеку. Но по главному поперечному своду вполне можно было передвигаться пригнувшись или на коленях. Посовещавшись, мы решили пробиваться из него через набитый плотной глиной туннельчик, проходящий прямо под царскими вратами, раскопав его до высоты в полтора метра. Провели туда свет, изготовили экипировку для передвижения на коленях, и, перепробовав весь рубящий и шанцевый инструмент, остановились на обычной кирочке для каменщиков, откалывать которой куски прочной глины было наиболее удобно. А эта глина была еще вдобавок насквозь пропитана мазутом, тоннами сливавшимся туда из размещавшейся когда-то в обители машинотракторной станции, и поверх грунта он вообще застыл толстой асфальтной коркой. Было пыльно и жарко, но постепенно мы втянулись в работу, а наши болячки в виде одышки, артрозов и радикулитов таким же пречудным образом, как и комары, исчезли. И работая по 12–15 часов в сутки мы стали явственно ощущать полное обновление сил. Да так, что поздно вечером многим из нас казалось, что мы только что проснулись! Моя разболевшаяся было от непрерывного труда кисть правой руки полностью исцелела после обливания ее водой из колодца преподобного Тихона Лухского! Поэтому на вопрос отца Агафона о том, не боюсь ли я ослепнуть точно так же, как ослеп в 1569 году игумен Константин, пытавшийся обрести мощи преподобного, я ответил с улыбкой, что не боюсь.

И напомню еще раз, что с самого начала работы во мне как рефреном стали повторяться слова преподобного Серафима Саровского: «Обретешь мощи преподобного Тихона Лухского – обретешь и мои, не обретешь мощи преподобного Тихона – не обретешь и мои!». Это меня напрягало, но вместо ожидаемых подсказок с его стороны слышалось лишь одно: «Копай, моя радость, копай!». Тогда я, следуя своему прежнему опыту, стал внимательнее приглядываться и прислушиваться ко всему, что происходило вокруг. И вот, в одно прекрасное утро, когда стал уже на основании исторических сведений предполагать, что подвалов под церковью не существует вообще, я столкнулся в дверях храма с местным келарем Петром и, пояснив ему суть наших дальнейших планов, услышал от него необходимую подсказку: «А что мешает нам, не пробивая стены между храмами, сразу пробить техническое отверстие в полу Крестовоздвиженского храма и узнать, есть ли там подвалы, и уже оттуда начать пробираться к мощам?» И показалось мне, что это сам преподобный Тихон дает нам указание на то, что делать дальше!

И стоя на следующий день в придельной церкви на утреннем правиле, я стал не только молиться, но и размышлять на тему, где бы это отверстие сделать? И хотя я своем помысле размещал его в удалении от предполагаемого местонахождения мощей, что-то все время сдвигало его вплотную к нему. После чего решил оценить все на месте. Судя по старинному рисунку, надгробие с сенью стояло на солее в юго–восточном углу храма, однако, по словам отца Агафона, бесноватые кричали в 3 метрах западнее, между близлежащей колонной и южной стеной. Помолился и лег на пол в этом месте. Ничего не почувствовал, внутри стояла полная тишина. А потом лег на солее, где мы ставили раку в момент ее освящения. И вдруг услышал четко прозвучавшие в помысле слова: «Я – здесь!» Что и подтвердилось последующим обретением. А это значит, что эти слова были словами самого преподобного Тихона!

И, опираясь на это и вооружившись болгаркой, мы отступили от этого места чуть в сторону и выпилили одну половую плитку, а затем три соседних. Стали копать и практически сразу наткнулись на железные трубы, в которых проходили провода для бывших станков МТС. А на глубине 70 см встретили новое препятствие в виде плоского листа железа, который оказался чугунной напольной плиткой дореволюционного храма. И дальше, вроде бы, пошла земля Российской Империи, однако южнее ее обнажился завал, сотворенный большевиками и состоящий из кусков бывшего белокаменного надгробия и красного кирпича, который мы и стали разбирать, смещаясь и углубляясь в середину завала. При виде этого атеистического погрома с то и дело обнаруживаемыми в нем кусочками бересты и церковной ткани, на нас временами нападали помыслы, что святотатцы, все–таки, добрались до мощей и уничтожили их. Но когда, почти разобрав завал, я попал между рядами белокаменных блоков, по всему, составлявших из себя основу уходившего вверх надгробия, на меня вдруг нахлынула такая мощная благодать, что я невольно воскликнул: «О, Господи!». А впоследствии оказалось, что я находился точно над гробиком преподобного, который лежал подо мной на расстоянии одного метра! Эти блоки были завалены вокруг грязным песком и пеплом от некогда бывших монастырских пожаров, но между ними был засыпан чистый светлый песок. Что означало только одно: ЭТО НАДГРОБИЕ ОСТАЛОСЬ НЕПОВРЕЖДЕННЫМ СО ВРЕМЕНИ ПЕРВОГО СГОРЕВШЕГО ХРАМА НИКОЛАЯ ЧУДОТВОРЦА!!! И при всех последующих перестройках так и осталось на прежнем своем месте! А к концу дня, после полного разбора завала, стало ясно, что большевики разбили всего лишь один погонный метр основания надгробия с западной стороны и, дойдя до песка, остановились и копать дальше не стали, решив, видимо, что мощей им не найти.

А это говорило о том, что все рассказы об обнаружении ими останков преподобного и возможном уничтожении их оказались МИФОМ! То есть, мощи преподобного остались там, где их положили вначале!!!

И тут же мое внимание привлекло читаемое братом Геннадием «Извествование (сказание) об обретении мощей преподобного Тихона чудотворца», помещенное в конце книги со службой ему, акафист из которой мы непрерывно читали, но до этого места не доходили. Об этом сказании я никогда не слышал, поскольку оказалось, что оно нигде, кроме как в этой книге напечатано не было. И по его тексту выходило, что игумен Константин через 66 лет после смерти преподобного, видя совершавшиеся на его могилке чудеса, решил дознаться у старейших иноков об обстоятельствах похорон преподобного Тихона. И те сообщили, что похоронен он был в привезенном суздальским епископом «дощаном гробе» на глубине «выше сажени косой». Притом сверху и снизу гроба были «две скалы берестяные». Его потом достали и, хотя обнаружили нетление только лишь «свитки», то есть, одежды, вокруг разлилось дивное благоухание, а игумен Константин ослеп и «нападе нань страх велик, и трепет нестерпим вниде в кости его». И понял он, что это обретение было не по изволению святого. Но после слезной молитвы и молебного пения этот страх и трепет отошли от него, и лишь слепота не оставляла его. В то же время привезли из Луха двух тяжелобольных людей, и они оба тут же исцелели! И после сих чудес игумен Константин, получив некое «извествование», повелел «паки мощи преподобного Тихона погребсти в землю, но токмо гроб его ветхий и с мощми поставити в новый гроб». И после этого прозрел и был здрав до самой своей смерти.

Это сказание дало нам повод предположить, что преподобный был снова положен игуменом Константином в прежнюю могилу на прежнюю глубину. А верху и внизу гроба опять были положены слои бересты. Ну, а «косая сажень» – это, должно быть, около 2 метров 35 сантиметров от уровня пола первой деревянной церкви. То есть, копать нам, предстояло еще очень глубоко. И мы с отцом Агафоном договорились о следующем: как только дойдем до гробика преподобного, то сразу останавливаем все свои действия и ждем приезда профессора Беляева.

Ну а дальше уже началась полная откровенная НАРОЧИТОСТЬ, для меня, впрочем, совершенно понятная уже одним тем, что я теснейшим образом был связан не только с преподобным Серафимом Саровским, но и со святым Царем-Мучеником Николаем Александровичем.

И именно в эти дни в Николо–Тихоно–Лухскую обитель, вопреки всем прежним договоренностям, внезапно привезли из Москвы чудотворную икону Царя–Мученика Николая II. Что еще больше добавило мистичности к происходившему в монастыре. В Крестном ходе, вышедшем навстречу иконе, были и священники, и монашествующие, и трудники, и паломники, и юные кадеты, живущие при обители. Известно, что именно отсюда каждый год ходили Покаянные Крестные ходы в Ипатьев монастырь - к месту призвания на царство первого царя из рода Романовых, а в самом Лухском монастыре был освящен самый первый в России храм в честь Царственных Мучеников после их прославления. И потому икону из храма отца Александра Шаргунова здесь принимали не в первый раз. Но мне показался необычным расклад икон на аналое. Несмотря на празднуемую в этот день память апостола Иакова, его иконы на аналое не было. А рядом с привезенной иконой Царя Николая II лежали: слева старинная икона преподобного Серафима с кусочком камешка, на котором он стоял, а справа - чудотворная икона преподобного Тихона Лухского, названная «Неразрубаемой». Икона Царя сразу стала мироточить, и по ней потекли две параллельные струи мира! И когда я спросил отца Агафона: «А что, они всегда так раскладывают иконы при привозе этого образа из Москвы?», то отец Агафон ответил: «Нет, в первый раз, а до этого клали рядом только икону преподобного Тихона». Все тут было рядышком и батюшка Серафим, и Царь Николай, и батюшка Тихон, и я, раб Божий Виктор, все деяния и слова которого необходимо было принять схиигумену Агафону, долгое время, из-за ложной информации, считавшего меня человеком, находящимся в прелести, по причине чего от меня отошло несколько близких по духу людей. Но все это полностью прояснилось и разрешилось после обретения мощей!

А теперь снова вернемся к раскопкам. Поскольку весь холм, на котором стоял храм, был песчаным, то, по опыту предыдущих раскопок, мы решили сбить опалубку, предохраняющую нас от обвалов стенок колодца, который думали углубить вниз почти на 3 метра. Но до тех пор, пока стенки раскопа держались, мы работали без опалубки. И, расчищая его помаленьку в сторону запада, наткнулись на сохранившийся венец второго деревянного храма, а под ним - на остатки первого, сгоревшего в 1668 году. По кускам оплавленного кирпича было видно, что пожары были очень серьезными. А также было наглядно видно, что первый храм с утрамбованным земляным полом стоял на кирпичном фундаменте, а второй повыше – прямо на разровненном пепелище. Выходило, что его строители спешили из–за наступающей зимы и устраивать фундамент не стали. Пол нового храма в честь Николая–чудотворца также был земляным, но расположен был на 70 см выше первого. И все это очень четко прослеживалось на стенках раскопа. После чего мы углубились уже в эпоху, предшествующую временам Иоанна Грозного и все время что-то находили. То куски латуни от подсвечников, то конструкцию из листового железа, напоминающую шлем для воина, то неплохо сохранившиеся останки старинных кованых гвоздей. А также красивую розетку, похожую на украшение на колонне гробницы, кусочки церковной ткани или облачения, обгоревшие бревна и кирпич, и многое–многое другое.

Расширяя раскоп в юго–западную сторону, мы очистили весь полностью сохранившийся угол деревянной церкви, по которому стало очевидно, где находился притвор и начинался сам храм. А следом горизонтальная расчистка ниже основания фундамента первого храма проявила четкие контуры края могилы преподобного Тихона. Она имела овалообразную форму, очень аккуратно вырытую в плотном многослойном песке.

И к 19 часам вечера 25 октября нового стиля мы начали углубление могилы на ту самую косую сажень. В этот момент, по явному управлению Божиему, в раскоп, впервые за все время работ, спустился отец Агафон, а я, подчищая площадку, наткнулся на показавшийся из песка человеческий череп, который почему–то лежал не у западного края могилы, а заметно ближе к центру. Рядом с ним проступили очертания двух досок. И поскольку они прилегали вплотную к черепу, я решил поначалу, что это какое-то детское захоронение, но отец Агафон заметил, что череп слишком большой для ребенка, с чем я, присмотревшись, согласился. И постепенно расчищая гробик, мы увидели, что он оказался шире, чем сперва показалось, однако в длину был не более полутора метров. Кости в гробике были положены вплотную друг ко другу, а вокруг них лежали остатки каких–то деревянных досок, в то время как боковые доски его практически не сохранились. Это поначалу показалось нам весьма загадочным: кто и зачем положил другого человека прямо над уходящей вниз могилкой преподобного Тихона Лухского, да и еще и заложив его досками?! Кости левой руки усопшего лежали поперек груди, а локтевая и лучевая кости правой руки были вплотную прижаты к правой плечевой кости, как будто бы для благословения. При этом кисти и ступни напрочь отсутствовали, впрочем также как позвонки и большинство ребер, быстрее других подвергающиеся тлению. А вот зубы, частично пораженные кариесом, были целы все до единого. Череп при этом распался на три части: на черепную коробку и верхнюю и нижнюю челюсти, которые хорошо сохранились. На ногах прекрасно сохранились кожаные облатки, характерные для всех захоронений той эпохи. Из крупных же костей рук и ног полностью сохранились все кости левой половины тела, а кости правой слегка истлели по краям суставов. Загадка загадкой, но могила уходила вниз, и нам нужно было копать дальше. По благословению отца Агафона были изготовлены специальные носилки, и на них очень аккуратно собрали и подняли наверх найденные останки, а мы начали расчищать довольно гладкую и прочно утрамбованную поверхность с остатками нижней гробовой доски. Для нас всех она не была еще доской гроба преподобного Тихона Лухского, который был очень высокого роста и мощи которого, согласно сказанию, были «поставлены» вместе с ветхим гробом в другой «дощаной гроб». Да и в этот момент ни благодати, ни благоухания, которые мы до этого время от времени испытывали, не было и в помине. Но это, как оказалось впоследствии, было специальным действием Божиим, ибо если бы мы догадались, что это мощи преподобного Тихона, то сразу же остановили бы все раскопки, и тогда слова преподобного Серафима о том, что именно я должен был обрести эти мощи, НЕ ИСПОЛНИЛИСЬ БЫ. А так благодаря этому прикровению, ОНИ, В ИТОГЕ, ИСПОЛНИЛИСЬ ПОЛНОСТЬЮ И СОВЕРШЕННЫМ ОБРАЗОМ!

Нам нужно было уже идти на ужин, но я решил еще чуть-чуть покапать и разрыть могилу хотя бы на метр. Засыпка могилы, состоящая из однородного песка с фрагментами красного кирпича и гальки, очень легко отделялась от прочных по сравнению с нею стенок могилы. Поэтому я отложил в сторону саперную лопатку и стал копать одной правой рукой, которая уходила все глубже и глубже. И вдруг... она уперлась в дно! Тут уже было не до ужина. Потому что наши раскопки в этом месте, похоже, завершились, поскольку дальше пошел полностью нетронутый материк! Но мы всё же покушали и стали обнажать дно могилы. Оно было своеобразным, с аккуратно вырезанным прямоугольным двадцатисантиметровым возвышением по центру подобно постаменту под гроб. И было наглядно видно, что копавшие могилу очень старались, настолько осторожными и аккуратными были штрихи их лопат.

Но насколько длинным было это дно шириной в 1м 20 см? Верх могилы мы оконтурили лишь на полтора–два метра на запад, оставив в целости и сохранности нависавшую над ней восточную часть фундамента с частью грунта под ней. Дно могилы тянулось в толщу песка под солею, и я начал раскапывать его саперной лопаткой, но потом перешел на штыковую, потому что угроза обвала песка была очень реальной. Но вот моя лопата дотянулась и до восточного края ложа, который также оказался закругленным, и на нем снова возникли слои цветного песка. И там же появился край фундамента. Мы протянули рулетку и замерили дно могилы. Оно оказалось равным - 2м 80см. Исходя из этого, получилось, что вынутый нами гробик с останками неизвестного человека, лежал ровно над центром этого ложа, но на 70см выше! А вокруг могилы простирался вековечный песчаный материк.

И на мой вопрос, обращенный ко всем братьям, участвовавшим в раскопках: «Что делать?», один из них ответил просто: «Утро вечера мудреней!» Эти слова сразу запали в мое сердце. И я перед сном разговорился с поисковиком Александром, жившим в смежной со мной комнате. А не мощи ли преподобного Тихона мы обрели? Настолько точно они размещались по центру этого ложа, которое явно было приготовлено как идеальное основание под спуд, и именно над ним располагался фундамент некогда стоявшего в храме надгробия. И нам проще всего было для начала замерить длину костей, поскольку мы знали, что преподобный Тихон был очень высоким человеком и это сразу бы дало результат. Однако, это можно было сделать только утром.

Во время вечерних и ночных молитв с просьбой о помощи, в голове звучало: «Утро вечера мудреней!». С этой фразой я засыпал и просыпался. А в 5.30 я был уже в соседнем храме на полунощнице. Помыслы крутились вокруг раскопок, но ничего нового не приносили. Но вот запели песнь «Се, жених грядет в полунощи...» и... я, практически никогда не плачущий, потихоньку зарыдал в полутемном храме, потому что ОСОЗНАЛ, что мы ОБРЕЛИ МОЩИ ПРЕПОДОБНОГО ТИХОНА ЛУХСКОГО!!!

А потом вышел, зашел в Крестовоздвиженский храм и впервые в жизни приложился к найденным останкам, как к мощам преподобного Тихона Лухского, и почувствовал исходящую от них сильнейшую благодать! Приложенная же к бедру кость преподобного ошеломила меня своими размерами, потому что была на целых 5 сантиметров длиннее моей! И значит, сведения из летописи о его богатырском росте были неложными!

Надо также добавить, что вначале раскопок молодой вратарник Сергей видел сон, в котором мы, участники этих раскопок, стоим в Крестовоздвиженском храме и рыдаем, потому что обрели мощи преподобного Тихона! Помня об этом рассказе, я решил не дожидаться всех участников раскопок (некоторые из них приходили в храм только к литургии), а позвал с собой находящегося рядом послушника Геннадия. И он пошел со мной к месту раскопок. Я ему ничего еще не говорил и был спокоен, а слезы мои, такие редкие в жизни, уже высохли, и желание вновь плакать совсем пропало. Но, когда я вошел вместе с ним в храм и, показав на стоявшие на солее носилки, сказал: «Геннадий, это мощи преподобного Тихона!», мы мгновенно одновременно с ним в полный голос зарыдали и уже не слышали друг друга!!! И, разойдясь в разные стороны, мы плакали очень долго, а эти слезы были очень благодатными!

А потом я увидел пришедшего на службу отца Агафона и сказал ему о том, что мы обрели мощи преподобного Тихона. Он же, посмотрев на меня, сказал, что в эту ночь долго не смог уснуть, и впервые за все последние годы к нему вернулась прежняя бодрость и сила. И, найдя под кроватью старые гантели, он ЦЕЛЫХ ПОЛЧАСА до хруста в костях занимался ими! И после этого уснул как младенец! А теперь вот узнал причину случившегося с ним в эту ночь необыкновенного события!!!

Еще до этого мы с ним обменялись идеями о положении мощей преподобного Тихона Лухского в новоосвященную раку преподобного Серафима на то время, пока не будет изготовлен собственный гроб. Носилки с мощами преподобного мы перенесли в правую часть алтаря и поставили рядом с новой ракой, а потом отец Агафон и отец Евгений начали очищать и раскладывать их в анатомическом порядке.

А чуть позже ко мне подошел один молодой брат и рассказал о том, что положил кусочек от надгробия преподобного к себе в нагрудный карман и он заблагоухал, а у него тут же прошло ущемление шейного позвонка. Это был первый случай исцеления. А потом количество исцеленных стало нарастать и нарастать, быстро преодолев цифру в сотню случаев, вплоть до исцеления онкологических заболеваний последних стадий!!!

И, в дополнение ко всем этим чудесным специальным специальностям, внезапно сильно заблагоухали мощи неизвестного святого, лежащего рядом с местом раскопок в гробу, о чудесном обретении которых можно прочитать в книгах отца Агафона. Я к ним время от времени прикладывался, но благоухания от них не чувствовал. А тут резко и неожиданно очень сильный и приятный кремовый запах стали источать все до единой косточки полностью сохранившегося скелета. Так святой, скорее всего, один из игуменов обители, поддержал обретение мощей ее основателя! И это сильнейшее благоухание держалось очень долго, вплоть до того момента, пока мощи преподобного Тихона не были переложены во вновь изготовленную раку, во всем подобную нами привезенной.

И вот, казалось бы, триумф и торжество православия, приезд Патриарха, и прочее, связанное с обретением мощей известного русского святого! Да, не тут-то было! Про все эти чудеса нам сказано было молчать, чтобы не потревожить душевное спокойствие маловерующего, а то и совсем незнакомого с чудесами, священноначалия. Понятно, что и мы стали для них никем и ничем. И в итоге, все закончилось полным отвержением состоявшегося обретения, резолюцией Патриарха о возвращении под спуд этих «неизвестных никому мощей» и выживанием из монастыря схиигумена Агафона (Чеснокова).

Но и это все было четким действием Промысла Божиего, расставившего все по своим местам и четко показавшего, что наместниками Бога это священноначалие РПЦ МП не будет уже никогда.