ВРЕМЯ ВОСКРЕСАТЬ

ГЛАС ВОПИЮЩЕГО В ПУСТЫНЕ

Главным условием для покаяния сегодняшнего поколения людей Земного шара может быть только Великое чудо Божие – воскрешение из мертвых преподобного и богоносного отца нашего Серафима Саровского и всея России чудотворца. Заранее объявленное, заранее приготовленное и поддержанное не меньшими, чем это ВОСКРЕШЕНИЕ, чудесами.

Первое из них – это публичный перенос Ангелами Божиими из Москвы в Дивеево Царь-Колокола, который лежит сегодня в Кремле у подножия колокольни Иоанна Великого. И чем больше людей увидят его в своей жизни, тем лучше. Чем больше людей прикоснется к нему, запомнит кусок, отколотый от него, и трещины, идущие по нему - тем большее количество из них обратится к Богу, увидев его полное восстановление после перенесения в Дивеево. Чем больше людей на Земле увидят и засвидетельствуют немощи своих родных и знакомых, из-за которых те не могут покинуть пределы своей квартиры или инвалидной коляски - тем большее число свидетелей подтвердят последующие исцеления и выздоровления их. Чем больше жителей Земного шара услышит и прочитает о предстоящем воскресении из мертвых преподобного Серафима Саровского, а затем услышат и увидят Его воскресшим и совершающим великие чудеса Божии, тем лучше будет для всех нас, погрязших сегодня в суете сует и бесовском обольщении.

Время воскрешения уже на пороге, но для тех, кто призван готовить его для других, оно наступило уже давно. А как это произошло, я расскажу на своем собственном примере.

Если кто-нибудь из вас когда-нибудь работал с таким инструментом, как водяной уровень, тот легко поймёт меня, а остальным я поясню. Водяной уровень представляет из себя систему, состоящую из двух стеклянных трубочек, соединённых между собою длинным шлангом, в который налита вода. Уровень воды в системе всегда показывает линию горизонта и, благодаря этому, очень легко отбить отметки, на основе которых можно делать ровные стены и фундаменты, заливать полы или выравнивать площадки. Но вода в системе очень подвижна и при любом резком движении может долго не успокаиваться, поэтому с водяным уровнем приходится работать очень аккуратно и только вдвоём, отдавая напарнику команды сдвинуть край его вверх или вниз. Мне достаточно много приходилось работать с уровнем, но я не помнил НИ ОДНОГО СЛУЧАЯ угадывания cлёту отметки, не требующей поправок. Кроме одного единственного, который опишу.

В то время мы заканчивали восстановление воронежской Тихвино-Онуфриевской церкви, и нам оставалось отбить последний уровень внутри храма для заливки пола в его главном алтаре. Вместе со мной работали в этот момент бывший инженер Юрий М., бывший водитель Анатолий К. и бывший лётчик Геннадий М., впоследствии ставший вместе со мной рабочим Серафимо-Дивеевского монастыря. Геннадий взял в свои руки одну из трубок уровня и поставил ее на сделанную на стене отметку, а я, зажав вторую, перешёл к простенку между царской и северной дверью алтаря и, поставив её на примерно правильный уровень, отпустил палец и стал ждать команд от напарника. Но вместо этого услышал: «Ноль!». «Как ноль?!» - переспросил я, - «Ну-ка, Юр, проверь». Юрий подошёл к Геннадию и подтвердил: «Да, действительно, ноль». Это совпадение мы, конечно же, посчитали случайным, и без особых эмоций я перешёл к следующему простенку, и снова, наугад поставив свою трубку, стал ждать команд опустить или поднять ее. Но снова услышал «Ноль» и снова попросил Юрия проверить, так ли это? Уровень действительно оказался нулевым! Чтобы убедиться, что ничего не испортилось и не заело, я приподнял и опустил трубку - вода свободно бегала в ней. Поняв, что это не повторится, я перешёл к следующему простенку и снова услышал голос Геннадия: «Ноль». В воздухе запахло уже НАРУШЕНИЕМ ТЕОРИИ ВЕРОЯТНОСТИ, ведь до сих пор я не помнил даже одинарных попаданий, а тут сразу три подряд! Но и четвёртая отметка показала: «Ноль», хотя я уже внимательно смотрел за своей рукой и за уровнем воды в трубке: вдруг кто-то невидимый потихоньку направляет мою руку или мгновенно перемещает воду в уровне. Нет, рука моя была свободна, а вода в уровне оставалась в том же положении, в котором прижимал её к стене. Пол в алтаре был весьма неровным, других отметок я не видел, и действительно, ставил свою руку наугад, и не чувствовал в себе никаких сверхспособностей, но и пятая отметка показала «Ноль»! Теория вероятности потерпела полное фиаско! То, что происходило в тот день в алтаре храма, было невозможным ни по каким математическим теориям! Если мир не сотворён, то этого не могло быть в принципе!

Я следил за своей рукой, за всеми её восприятиями – моя рука была, как обычно, свободной, и никаких чудес совершать я не собирался, и даже не думал об этом! Но и следующее моё прикладывание уровня наугад снова показало «Ноль!». Чтобы убедиться в том, что происходящее является Чудом Божиим и мы здесь совершенно ни при чём, я стал отворачиваться и ставить руку наобум, но уровень снова показывал: «Ноль!» В следующий раз я уже решил побороться с этим невероятным фактом, закрывал глаза и ставил её на примерно неискусительный уровень, причем при этом испытывал искушение поднять руку на целый метр вверх, но, боясь Бога, не делал этого, а прибор снова показывал: «Ноль»! Теория вероятности уже умерла, а я уже много раз подряд «выиграл в Спортлото», но уровень, всё равно, упорно показывал: «Ноль»! В алтаре произошло уже не одно Чудо Божие, но они продолжали происходить и происходить, несмотря ни на что! Одиннадцать(!) раз подряд выпала в тот день нулевая отметка, и оставалось только замкнуть круг и проверить, не вкралась ли в наше провешивание какая-либо ошибка? Нет, никакой ошибки не было – проверка снова показала: «НОЛЬ!!!» ТАК НЕ БЫВАЕТ, НО ЭТО ПРОИЗОШЛО и мы, четверо, тому свидетели!

При этом было понятно, что та сказочная история, которая произошла с нами, не была какой-то случайной – мы заканчивали работы в главном алтаре православного храма, после которых службы в нём были возобновлены и идут по сей день. А эта цифра «одиннадцать» не раз потом повторялась в моей жизни, показывая, что ничего случайного в мире нет, и не может быть. Всё творение вокруг нас – это один сплошной «рояль в кустах», но он замаскирован и таковым и не воспринимается, и лишь для человека, ставшего на путь покаяния, он становится со временем не только зримым, но и осязаемым.

* * *

Переехав в Дивеево, я не сразу обнаружил этот «рояль в кустах», хотя бока его виднелись то тут, то там. Но, когда я впервые воочию увидел его, спустя некоторое время после переезда в Дивеево, изумлению моему не было конца, и я не знал, что и сказать! А этот «рояль», напротив, всей своей реальностью доказывал, что всё, до малой малости, в жизни человека заранее скомпоновано и расставлено по временам и событиям. И все вышеописанные чудеса были только лишь предисловием ко всему последующему.

До этого я как бы находился в некоей тёмной комнате, в которой было множество предметов, и на стене висел чей-то портрет, но из-за темноты я передвигался по ней ощупью. И, странное дело, многие предметы, на которые я натыкался, казались мне вроде бы знакомыми и, вообще, эта комната что-то напоминала. Но я был за многие сотни верст от своего родного дома, и никак не мог знать того, что находилось в этом неизвестном для меня помещении! И, хотя моментами о чём-то догадывался, но до поры до времени пребывал в недоумении,… пока не наступил момент истины, и в этой комнате не вспыхнул свет. Тогда-то я с ужасом увидел, что человек, изображённый на портрете - это я сам, а вещи в этой комнате, все до единой мои! Это был такой «рояль в кустах», от которого я чуть не лишился дара речи! Потому что понял, что мы никто и ничто, и все эти наши почитания себя за нечто есть обычный самообман и прелесть бесовская. Но поскольку всё завершилось счастливым концом, а не чем-то ещё, это подвигло меня на еще большее дерзновение предать себя в Руки Творца, «Которым мы движемся и есмы». Только Абсолют мог так устроить нашу жизнь и даровать нам то, чего мы сами себе не можем даже и представить, а не то, что исполнить на деле. Наша жизнь, сотворённая нами самими, была бы во много раз скучнее и бледнее, чем наша судьба, созданная Богом. Всё наше творчество по созиданию своей жизни обязательно и непременно окончится адом, а всё творчество по созиданию нас Господом закончится нашим воцарением, и наследованием всего и вся, всей тварной вселенной и всего видимого и невидимого мира.

И вот каким отрылся для меня этот «рояль», спрятанный в «кустах» моего нев́едения, после моего переезда в Дивеево 12 ноября 1996 года.

В 2003 году, в архивах Санкт-Петербургской Духовной Академии был обнаружен уникальный документ - докладная записка Николая Александровича Мотовилова, служки Божией Матери и Серафимова, из которой мы много узнали и о нём самом, и о его встречах с Преподобным батюшкой Серафимом Саровским, и с Преосвященным Антонием (Смирницким), архиепископом Воронежским и Задонским. Эту книгу я прочитал только в 2005 году, и увидел, что весь путь служки Божией Матери и Серафимова через сто лет после смерти Николая Александровича совершил и я, многогрешный раб Божий иерей Виктор. Всё, что было с Николаем Александровичем, произошло и со мной, только в иных формах и видах, но весь путь наш был очень и очень похож. Всё, прочитанное мною в этих записках, показало, прежде всего, мне самому, что всё, произошедшее со мною, правда, и нечего пенять на свою нефотогеничность или что-либо ещё, ведь всё это не от меня было, и не для меня одного предназначено.

Одним из самых удивительных чудес, встретившихся мне, явилось чудо узнавания Дивеево. Благодатное ощущение возвращения домой вдруг стало подкрепляться и реальными физическими доказательствами этого. Уже с первых дней нашего переезда в Дивеево стало ясно, что мы тут не случайные переселенцы. Все три детских учреждения, находящиеся внутри Богородичной канавки: школа-интернат, бывший детский сад и средняя школа, сразу напомнили мне все три бывших детских учреждения, среди которых я жил и живу, и пишу сейчас эти свидетельства! Их предназначение в своё время было точно таким же, только в бывшем школьном интернате теперь находится храм, в бывшем детском саду - мой дом, а в бывшем третьем детском учреждении - контора. Их взаимное расположение и ориентировка на местности, форма окружающей их территории и проглядывающая местами канавка, с растущими по периметру тополями, весьма напомнили мне Серафимо-Дивеевскую киновию! И территория, внутри которой находится эта домашняя киновия, расположением на ней зданий, окружающей её местами канавкой с теми же семью поворотными пунктами - также подобна территории, огороженной Богородичной Канавкой! А про территорию, окружающую дом моего дедушки Петра, где мне в 1983 году было видение Господа, благословившего меня на то, что случилось со мной впоследствии, вообще говорить не приходится – ибо она является явной уменьшенной копией Дивеевской киновии! Не говоря уже о том, что и сам дом моего дедушки во всём был подобен будущей келии Воскресшего Преподобного Серафима с примыкающим к ней будущим домовым Храмом Умиления, которые разместятся, по словам Преподобного, в помещении бывшей монастырской водокачки! Факт внутреннего и внешнего сходства двух зданий, находящихся на расстоянии почти семисот километров друг от друга, вообще не вызывал у меня никаких сомнений, и неоднократно был проверен мной во время моих поездок на родину! Вернувшись домой, разглядывая, сравнивая и убеждаясь в верности всего того, о чём мне рассказал Сам батюшка Серафим, я обезоруживался этими совпадениями и ничего не мог сказать вопреки! Это вообще было невероятным фактом, в буквальном смысле - невозможным! Так не бывает, но так оно и было! А дальнейшее было ещё более невероятным, и я с ужасом узнал, что являюсь продолжателем дела и Михаила Мантурова, и Николая Мотовилова, и Сергия Нилуса, предуготовленным Батюшкой Серафимом для этого в далёких краях, под молитвенным покровом трёх великих Святителей Божиих: Митрофана, Тихона и Антония Воронежских, принявших в моей жизни очень большое участие. Факты этих и других буквальных совпадений, в том числе и событий, бывших в моём детстве и юности, а затем повторившихся в Дивеево, совершенно обезкуражили меня, и если бы не Любовь Божия и Утешения Его, я и не знал бы, что мне делать?! Но Преподобный Серафим, много раз смирявший меня и обучавший почитанию себя ни за что, привёл, в результате, к тому, что Господь, в ответ на мою усиленную многолетнюю молитву, даровал мне дар непадения, и я успокоился, слегка поседев и постарев за совсем короткое время. Я долго учился молчать, смиряться и трудиться, а тут от меня стали вдруг требовать возглавить подготовку Дивеева к предстоящему Воскресению из мертвых Преподобного Серафима, и как мне было не поседеть?!

Ведь получалось так, что всё, ранее со мной произошедшее, было не просто не случайным, а строго специальным, как например, вот этот образ.

Когда, в начале 50-х годов, моя мать приехала на работу в село, где я родился и вырос, по дороге в сельсовет местная жительница спросила её: «Ты докторица?» Мама ответила: «Да». И тогда раба Божия Евдокия предложила ей: «Будешь у нас жить?»

И мои родители переехали к ним на квартиру, а после этого мы стали их наследниками, потому что так породнились с этими людьми, что я уже не воспринимал Петра Тихоновича и Евдокию Фёдоровну иначе, чем родными дедушкой и бабушкой. С этой любовью к ним я вырос, доходил их до старости и престарения, и похоронил, став наследником дома и приусадебного участка, являющегося подобием Серафимо-Дивеевской Киновии. У них не было детей, но было множество близких родственников, уже при их жизни признавших наше право на наследство, и никогда не предъявлявших никаких претензий по поводу владения этой удивительной территорией, давшей мне полное и всецелое представление и о будущем Храме Умиления, и об окружающей его Киновии, и о Самом Преподобном Серафиме Саровском. Я занял место наследника этого участка не на основании какого-либо земного права, а на основании духовного родства, основанного на любви неродных дедушки и бабушки к нам, а нашей - к ним. Небесное поглотило земное и подчинило его себе. Но это же, некогда состоявшееся, явилось образом и моего будущего наследования всего вышеуказанного, и я знаю, что конкурентов мне нет и никогда не было, потому что быть претендентом на наследие того, о чём не ведаешь, невозможно. Господь и Матерь Божия родили меня и воспитали в заместительном месте, но это место сделало меня настоящим и подлинным наследником и того места, которое оно замещало.

Вот так легко и просто совершает Господь Великие дела Свои, скрытые от глаз всех, в том числе и от диавола.

А вышеупомянутое видение 1983 года было связано именно с этим местом. Безо всякой внешней причины, в один из дней этого года, я резко и неожиданно оказался вдруг на территории горячо любимого мной и принадлежавшего моим дедушке и бабушке приусадебного участка, и увидел, как начала расцветать земля. Волна цвета и света прокатилась справа налево, по лугу и деревьям, и покатилась дальше, по холмам и дубравам. Не читавшему ещё Библии мне показалось, что это действие было подобием действия по сотворению мира. Чёткость и реальность видения была более чем необыкновенной. Повернув голову налево, я увидел вдруг, что сзади, в нескольких метрах от меня, стоит Господь наш Иисус Христос, о Котором я имел в то время самое примитивное представление. Но душа моя сразу узнала Его, и признала в нём своего Творца и Бога. И мне, тогдашнему атеисту, это показалось просто какой-то невероятной сказкой. «Как, это Бог?!!» - изумлению моему не было предела. Но что-то говорило во мне: «Да, Бог, Творец и Создатель, Тот Самый, Которого я до этого отвергал и не признавал, Полный Распорядитель и Автор и меня, и всего того, что со мной!». И Этот Богочеловек в длиннополой одежде вдруг сказал мне: «Спаси!», и посмотрел на кого-то, находящегося за моей спиной. Голос, прозвучавший из Уст Господа, был необычайнейший. Он был тихим и кротким, но исполненным такой неотмирной власти и благодати, что до сих пор вызывает во мне смешанные чувства благоговения и удивления от того, что голос может так звучать!

Поражённый этим словом и прозвучавшей в нём властью, я повернулся назад и увидел, что по только что цветущему лугу несётся половодье, и в самом глубоком месте его, у реки, тонет огромный голый мужчина. Его вес явно превышал сотню килограммов, а во мне было чуть больше шестидесяти, к тому же вид воды был очень угрожающим, и я понял вдруг, что не смогу спасти его, и обязательно и непременно утону вместе с ним. Но сзади стоял Господь, и, хотя мне, как атеисту, по-прежнему, была очень странна эта встреча, что-то внутри меня говорило, что это, тем не менее, Бог, и, если это Бог, я не имею права не слушаться Его, и обязан и должен исполнить Его волю, даже если сейчас вот могу погибнуть и утонуть. Помыслы всё боролись в моей голове, но я принял решение во что бы то ни стало исполнить волю Божию, и прыгнул в воду, на свою собственную погибель.

Но, к удивлению моему, я довольно-таки легко вытолкнул этого тонущего в пучине вод здоровенного мужчину на берег, и сам вышел вслед за ним из воды. И, оказавшись на суше, вышел и из этого необычайнейшего видения, услышав как бы произнесённое: «Понял?».

Снова оказавшись в нашем новом доме, в двухстах метрах от этого места, я сообразил, что это не было сновидением, а зачем это было и к чему, тогда так и не понял. Но видение это, как и подобает истинным видениям от Бога, долгое время оставалось перед моими глазами. как будто только что состоявшимся, в отличие от обычных снов человеческих, которые забываются уже на следующий день.

* * *

А Дивеево, тем временем, продолжало удивлять меня. 23 марта 1999 года на небе возник венец, говорящий о приближении конца мировой истории. Ровно через месяц, 23 апреля, в пятницу, занимаясь обычными домашними делами, я сподобился видения от Господа варианта исполнения предсказания о войне с китайцами, в результате которого они могли бы дойти до Москвы. Медленно и постепенно Господь разворачивал перед моими глазами картину предстоящих событий. Он делал меня как бы зрителе-участником его пошагового, или, как сейчас говорят, происходящего в режиме реального времени, исполнения предсказания. И я, как свидетель этого «правосудного», как называет его Преподобный Серафим, развития последующих событий в мире, могу утверждать, что в случае его попущения от Бога, оно вполне могло бы стать реальностью. А для меня оно тогда как бы действительно состоялось, потому что никто не говорил мне о том, что этого не будет, а наоборот, видение подчёркивало, что именно так всё и будет. Это потом я узнал, что, по действию Божиему, попал в Творческую Лабораторию Господа нашего Иисуса Христа и увидел, как это всё Он заранее просматривает и утверждает или отвергает, и видел, что эти события могли бы стать реальностью, если бы на то была Божия Воля. Но пока я не знал, что этого не будет, и не знал, как следует мне поступить со своими родными, которые не видели этого видения и не знали, что Воронеж, в отличие от Дивеева, будет оккупирован китайскими захватчиками. И решил посоветоваться с кем-нибудь из священников, чтобы получить через него ответ на свой вопрос. Господь расположил моё сердце задать этот вопрос через отца Владимира Сушкова. Я обратился к нему, и он, выслушав меня, предложил поговорить с ним после утреннего акафиста Преподобному Серафиму, который будет проводить во вторник 4 мая. Таким вот образом, по благословению дивеевского священника, я впервые попал на утренний акафист, хотя до этого никогда не ходил на него из-за удалённости своего дома от Серафимо-Дивеевского монастыря.

Встав очень рано, я уже в 5 часов 30 минут был в Свято-Троицком соборе Серафимо-Дивеевской обители. Служба началась, и всё шло как обычно, но вдруг сильнейшая благодать охватила меня, да так, что слова акафиста стали исполнены такой могучей силы, что мне было трудно их воспринимать, и на самом пике этой мощи громко прозвучали слова Преподобного Серафима: «Будешь говорить то, что Аз буду говорить тебе, а как это будет получаться, не твоё дело!» На что я смог только ответить: «Слушаюсь, батюшка!» И потом уже, в один из моментов дневного разговора с отцом Владимиром, я вдруг, всем существом своим, понял, что те слова, которые сейчас говорю, говорю не я, а Преподобный Серафим Саровский, и это не вызвало во мне никакого удивления. Но вариант развития событий, связанный с китайской оккупацией России, переданный мною отцу Владимиру, конечно же, не исполнился, и он справедливо посчитал меня человеком, находящимся в состоянии прелести, и, таким образом, я оказался как бы между двух огней. Но поддержка, оказанная мне Преподобным Серафимом, помогла понять и убедиться, что происходящее со мною не есть прелесть, а специальное действие Божие, дарованное только мне одному. Впоследствии я не раз ещё стану свидетелем показа мне различных вариантов развития местных и мировых событий, которые так и останутся вариантами. Но в результате этого я, как свидетель и тайнозритель славных дел Божиих, смог стать настоящим сторонником и держащим того самого варианта, исполнение которого наш Бог и Создатель утвердил для всех нас на конец тварных веков, и который должен начаться не Третьей мировой войной, а Воскресением из мертвых Преподобного Серафима Саровского.

Ну а кульминационным моментом этого действия Божиего, и самым большим чудом Божиим, стало окончание 1999 года, когда я, по управлению Преподобного Серафима, снова стал ходить на утренние акафисты в Троицкий храм.

12 ноября, ровно на третий год нашего переезда в Дивеево, я пришёл на утренний акафист Преподобному Серафиму, и первым делом заметил, что впереди меня стоит бывший на долгое время недоступным отец Николай Сальчук из Воронежа, весьма похожий на Николая Чудотворца, и некогда благословивший меня на поездку в Дивеево словами: «Поезжай, и увидишь, что будет!» Именно по его благословению вслед за нами переехали к нам в Дивеево ещё две семьи наших друзей из Воронежа. И вот он, на радость мне, стоит такой близкий и доступный, в трёхлетний юбилей нашего переезда, являя собою ещё одно доказательство непрелестности всего, происходящего со мной. Акафист уже начался, и я не стал подходить к батюшке, решив сделать это после службы. И в какой-то момент этого, уже третьего осеннего акафиста, я вдруг увидел странную картину: Троицкий собор Дивеева и мой родительский дом полностью соответствуют друг другу в своём внутреннем устройстве, и явным образом совместились друг с другом. Наиболее удивительным при этом было то, что наш главный стол стал при этом центральным престолом Троицкого храма, и это было так явно, что невозможно было возразить! Соответствие было во всём, но соответствие, понятное только мне одному, и в этом доме-храме я чувствовал себя своим. Было видно, что не всё то, что находилось в доме, могло находиться и в храме. Скажем, телевизор, стоявший с левой стороны престола, был явно нездешней вещью, и когда я поисповедовал это, то он исчез из этого дома-храма. Точно также исчезли стиральная машинка, модная одежда и обувь, и ещё кое-что, а всё остальное - простая мебель и одежда - отнюдь не являлись здесь чужими вещами. Я всё исповедовал и исповедовал, и в какой-то момент образы дома и храма полностью совпали между собой, и стало понятно, что всё то, что я только что исповедовал, было чужим в этом доме-храме, и попало туда по действию диавольскому. Мне стало ясно многое и, самое главное, стал виден почти весь «рояль в кустах», открывшийся мне ещё одной, невиданной для меня, стороной. Оттуда, из прошлого, его наличие в жизни нельзя было даже предположить, а отсюда, из будущего, он был виден как самая обыкновенная неслучайная неслучайность. Но сколько любви было в этом – видеть и чувствовать себя возвратившимся в дом своего детства, ставший одновременно и храмом, и чувствовать себя наследником в нём!

Я «видел» справа и слева от себя своих братьев и сестру, отца и мать, и понимал, что я самый невидный и средний из них, самый слабый и обыкновенный… Но у меня было имя Виктор, и Кто-то вручил в мои руки два меча - в правую стальной, а в левую огненный, и я поднял оба меча вверх и скрестил их над головой! И сразу всё понял и заплакал, потому что услышал команду: «Выступить и победить! За папу и маму, за дедушек и бабушек, за братьев и сестрёнок, против бесов и бесовщины, выступить и победить!» Правый меч был Словом, а левый – Благодатью, хотя они и воспринимались долгое время мною именно как реальные мечи. И я учился пользоваться ими и видел, что с их помощью можно делать очень многое.

С этого дня голос Преподобного Серафима стал для меня очень ясным и чётким, говорящим со мной об очень многом. Началась долгая-предолгая учёба по становлению меня будущим распорядителем всего в Дивеево до Воскресения из мёртвых батюшки Серафима и после Его вторичного Успения в нём. Началось прививание моей веточки на могучий ствол Преподобного. Начала рождаться наша невидимая для окружающих совместность в самом главном – во внутреннем человеке. Образ двух в одном, в подобие сосложения человека со своим Ангелом-Хранителем, стал рождаться и в отношении одного из величайших Святых православия и самого обыкновенного человека, ставшего, недоведомыми судьбами Божиими, Его очередным служкой и помощником. Рождалось совместное в́едение, рождалась совместная лексика, возникали совместные сосложения, рождалось совместное мышление и деятельность. Прежде своего подлинного Воскресения из мертвых батюшка Серафим уже воскресал во мне, пока только для меня одного, а потом уже и для всех остальных. Слова Преподобного: «Как железо в руце ковачу предал Аз всего Себе в Руце Божии, так и ты предай всего себе в Руце Божии, и во всём слушайся Меня!» нашли во мне полный отклик. Аз ещё раз отрёкся от самости и предал всего себя на служение Господу, Божией Матери, Преподобному Серафиму и всему Дивеево.

Громкий голос Преподобного, бывший для меня вначале как бы голосом постороннего, с каждым акафистом становился всё роднее и ближе, привычней и обыкновенней, становясь тише и тише, уходя в область еле слышимого, но временами вновь возвращался и усиливался, чтобы я мог хорошенько запомнить, что он всё равно есть и звучит. Медленно и постепенно, с возвращениями и исчезновениями, батюшка Серафим учил меня одновременному с ним произношению слов и речи, пониманию и рассуждению, в́едению и действию. Эта учёба шла полтора десятка лет и идёт по сей день, и я уже привык к тому, что могу в любое время суток думать и говорить одновременно с Преподобным батюшкой Серафимом, не задумываясь особенно о механизме этого пречудного действия двух в одном, и радуясь тому, что почти все, из ранее возвещённого Им, уже произошло, и осталось исполниться совсем немногому. Я учился воспринимать себя обычной веточкой на стволе могучего дерева, которым является Преподобный Серафим, и Его слова о том, что «Всё Моё – твоё, а всё твоё – Моё», понятны мне. Но я учился не только механизму этого единовременного мышления и действия, но и, самое главное, лексике этого общения, знанию прошлого, настоящего и будущего. Батюшка Серафим развернул передо мной всю картину того, каким должно быть завтрашнее Православное Царство, показал мне все необходимые нюансы его возникновения и утверждения, потребовал запомнить всё это и быть ответственным за исполнение всего этого после прихода к власти Последнего Православного Царя. Он раскрыл передо мной все необходимые тайны, и рассказал многое из того, что было, есть и будет, но никогда не называл сроков, и не говорил, как это будет точно в реальности. Я был всё тем же зрителе-участником, и являюсь им по сей день, не зная ещё толком детализации и конкретики, точных времён и сроков.

Он никогда не говорил мне, где на самом деле находятся Его подлинные мощи, хотя и показывал возможные места и образы их обретения. Много лет подолгу я молился Ему о том, чтобы Он сказал, когда состоится Его Воскресение из мёртвых, но Он сказал, что нам знать это не полезно. Но и того, что Он мне даровал, достаточно для того, чтобы я смог вести это, воистину Пасхальное, Благовестие о Его Воскресении из мертвых, и о предстоящем Воскресении из мертвых Святой Руси!

Он учил меня покаянию, Он учил меня почитанию себя ни за что, Он учил меня послушанию, Он учил меня истинам православия на конкретных событиях из моей жизни. Он учил меня терпению и рассуждению, надежде и вере, любви и держанию. Он объяснил мне, как нужно будет вести себя в будущем в Дивеево, поставив меня однажды посередине дома, полученного мной в наследство от неродных дедушки и бабушки, и, превратив в нём стол в престол, сказал: «Как в своём собственном доме перед своими родными!» И сразу всё стало ясным и понятным. Но все эти чудеса и совпадения из прошлой жизни нужны были ещё и для того, чтобы я не смог удрать, что очень много раз помышлял сделать, для того, чтобы заранее вложить в меня понятия, которые, со временем, приведут к тому, что я увижу, наконец, в себе того самого восстановителя и будущего настоятеля Храма Умиления, на основании предвыбора которого и будет восстановлен этот Храм. Шла учёба, очищение и утверждение всего того, что мне было уже известно с рождения, но было искажено впоследствии возникшими в сосложении с диаволом страстями и похотями. Путь покаяния, который я прошёл, был очень длительным и очень подробным, но благодаря ему, я и смог стать этим держащим. Всё Небо помогало мне, а особенно - Преподобный Серафим, ставший для меня моим вторым «Я», и полным распорядителем моей жизни. Благодаря этому, я полностью и совершенным образом отрёкся от самости и каких-либо сосложений с диаволом, и стал человеком, обладающим полнотой в́едения о многом. И стал держащим Предстоящего Воскресения из мёртвых Преподобного и Богоносного отца нашего Серафима Саровского и всея России чудотворца, а вместе с тем - и воскресения из мертвых Руси Святой.